Мамлюками у нас окрестили сотрудников, которые, наподобие средневековых турецких рабов-воинов, по аналогии с коими их и назвали, были забриты в наши ряды не по своей воле. Или, правильнее сказать так: это были добровольцы, но припертые к стенке проблемами с Законом и потому вынужденные согласиться работать на Ведомство в качестве более приятной альтернативы тюремному сроку. Так, по крайней мере, им казалось, когда они заключали эту договоренность.
Само собой, что шанс избежать тюрьмы предоставлялся далеко не каждому преступнику, а лишь тем, кто обладал какими-либо выдающимися талантами, а также был сговорчив и покладист. С одной стороны, мы поступали гуманно и делали общественно полезное дело: использовали их умения во благо родины. Оборотной стороной этой медали являлось то, что, приобщившись к Ведомственным тайнам, мамлюки не могли вернуться к нормальной гражданской жизни, какая была бы им доступна после простой отсидки. Никто бы, конечно, не стал убивать их по истечении срока договора. В нынешние времена информационной открытости такие грязные и скандальные методы уже не практикуются. Но у Ведомства имелось множество других бескровных способов заставить человека продолжать сотрудничество с ним, как бы ни стремился тот обрести свободу…
– И как давно ты в мамлюки записался? – спросил я.
– Девять месяцев назад, – ответил электронщик. – После того, как три месяца в СИЗО отсидел и адвокат сказал мне, что по совокупности статей у меня такой срок наклевывается, что на волю я выйду только через четверть века. И то, если повезет, потому что «наверху» уже почти принято решение экстрадировать меня в Штаты. А там мне и вовсе сразу несколько пожизненных сроков реально светит. И все потому, что у нас с Америкой были тогда на носу какие-то важные переговоры, вот меня и хотели ей преподнести в качестве подарка. Сдать, одним словом, со всеми потрохами ни за хрен собачий! И когда я уже вконец отчаялся, вызывают меня, значит, на конфиденциальную встречу с вашим человеком. Хочешь, говорит он мне, остаток своей жизни принимать душ, не боясь, что при этом тебя всякий раз будут загибать раком и насиловать? Хочешь снова работать в сфере сетевых технологий, от которых тебя грозят отлучить на всю жизнь? Хочешь заниматься тем, чем ты прежде занимался, без опаски, что теперь тебя арестуют и отправят в колонию? Если хочешь, тогда держи договор, подпиши его здесь и здесь и продолжай оставаться человеком, а не бесправным, униженным животным… Прямо так и сказал, слово в слово. Еще бы я этого не хотел! Тут же, не выходя из комнаты, все бумаги и подписал. А через сутки был уже не в СИЗО, а в вашей учебке – той, что где-то за Уралом, в тайге находится. Такая вот печаль, в общем.
– В чем тебя обвиняли? – поинтересовался Вектор.
– Во многом. И за дело, честно говоря. – Мамлюк тяжко вздохнул и еще больше сник. – Глупо сегодня это отрицать. Что заслужил, то заслужил. Многие после Катастрофы занимались тем же, чем я. Но не у многих хватало дерзости работать с