Циркулев за почти полвека в фабричной газете никогда не читал слушателям своих статей и был польщён вниманием компаньонов. Читать им он начал с Павла (апостола), и пока шел до Пуговкина, его природный баритон поднимался всё выше, а на Путилове, как нарочно, возвысился, чуть ли не до дисканта, и задребезжал, подчеркнув возраст чтеца. Пустовойтенко этого не вынес.
– Погоди, Александр Фёдорович! Куда ты разогнался с его паровозами, рельсами, с каналом по дну «Маркизовой лужи» от Кронштадта до Петербурга? Да хоть протяни он его до Северного полюса! «С» в алфавите стоит раньше «Т»! Значит, Пустовойтенко впереди Путилова. Сначала прочти про меня!
Циркулев заглянул поверх массивных старомодных очков в глаза Семена Петровича и ответил:
– Сеня, о тебе писать в нашей Энциклопедии не этично.
Ответ рассмешил Шляпина. Он запрокинул голову на спинку дивана и долго смеялся, а когда успокоился, в комнате был слышен только храп любимого Пустовойтенковского кота.
Семён Петрович тихо произнёс:
– Чем же я перед задуманной мной энциклопедией провинился?
– Да, чем?! – Шляпин снова прыснул.
– Ничем! – ответил Циркулев.
– Тогда объясни, грамотей, простому работяге, – попросил Пустовойтенко, – почему тебе писать о нём в нашей газете было этично, а в энциклопедии нет?! Вон, и Коле это смешно. Может, мне, как всякому лавроносцу, внести две тысячи долларов на наш общий банковский счет?!
Нечаянно упомянув о банковском счёте, Семён Петрович густо покраснел, но не из-за того, что не имел общего с компаньонами банковского счёта. За этот счёт он принимал номер собственной сберкнижки. Регулярно снимаемые с неё деньги лавроносцев он честно хранил в тайнике в чемодане, как общие, но с каких-то пор у него появилась слабость – перед сном их пересчитывать, оттого-то он и покраснел. Шляпин, никогда не видевший его таким красным, поспешил с утешением.
– Семен Петрович! Не расстраивайтесь! Энциклопедия ведь ненастоящая!
Краска отхлынула от лица Пустовойтенко.
– Как не настоящая? А деньги ты получаешь за неё какие? – прошептал он. – Ненастоящие? Или ты думаешь, нашу энциклопедию не напечатают?
Страница о Путилове задрожала в руке Циркулева. И тут из кухни раздался и, словно стрела, вонзился компаньонам в уши пронзительный крик бывшей текстильщицы Нины Николаевны.
– «Компанёны!» Всё на столе!
– На-пе-ча-тают! – отчеканил Александр Фёдорович окрепшим голосом и, помолчав, добавил. – Эта энциклопедия – моя лебединая песня. Я спою её, благодаря тебе, Семён! Ты послан мне свыше!
Любитель порассуждать о высших мирах, и даже как бы устремлённый к ним своей вытянутой фигурой, он резко встал с дивана и объявил:
– Однако хочу вам компаньоны, заметить! До нас ни знаменитые