В те же самые минуты, в северных горах
Тихо застонав, Старый стал заваливаться вперед, пока не ткнулся лбом в холодные камни пола. В тот самый миг, когда его выступающие надбровные дуги коснулись гранита, чары рассеялись. Вынырнув из медитативного транса, шаман с усилием выпрямился и помотал головой. Зрение расфокусировалось, и потребовалось несколько минут для того, чтобы прийти в себя. М-да, возраст сказывается – сознание-то остается по-прежнему ясным, а вот тело слабеет. Раньше он бы сразу вскочил, а теперь продолжает сидеть, мотая головой и силясь привести дыхание в порядок. Видение, которое посетило его, было более чем странным. Это следовало обдумать, и как можно тщательнее.
Наконец, все нормализовалось, и Старый выпрямился. Плечи и ноги все еще ныли от неудобной позы – хм, с каких это пор поза для медитаций стала неудобной для шамана? Он выбрался наружу.
Первым, кого он увидел, был Хуррак. Вождь клана терпеливо сидел на камнях и ждал его. Сколько же прошло времени? Совсем чуть-чуть? Нет, судя по тонкому слою выпавшего снежка – в горах снегопады идут довольно часто, но ветра успевают выдуть большую часть снега со скал вниз, и на склонах, где племя устроило свои дома, его к весне остается не так много, – так по слою снежка можно предположить, что прошло больше суток.
У ног вождя лежала туша горного барана. Свежее мясо! Как раз то, что нужно после долгой медитации! Туша, конечно, замерзла, но это ничего не значит. Старый всем существом потянулся к ней – сначала набить брюхо, а потом разговаривать!
Хуррак терпеливо ждал, удобно устроившись на камне. Из-за светлой шкуры на плечах он издалека походил на глыбу слегка припорошенного снежком куска льда, отколовшегося от ледника и обточенного ветрами до причудливой формы. Собственно, это была одна из любимых иллюзий вожака – ведь имя Хуррак как раз и означает «Отколовшаяся глыба».
«Долго я отсутствовал на сей раз?» – поинтересовался Старый, на минуту перестав жевать. Сырое заледеневшее мясо льдинками хрустело на зубах.
«Достаточно, чтобы я начал беспокоиться», – уклончиво ответил вожак.
«Не беспокойся! Шаманы заранее чувствуют свой конец. Мне еще предстоит некоторое время спокойно жить и коптить небо. Я оповещу потом о поисках своего преемника…»
«Вот как?»
Хуррак опустил голову. Старый знал, о чем он подумал: ведь еще за несколько дней до Выбора таковым считался его старший сын, Авест.
«Твой сын пока жив, – поспешил сообщить шаман новость. – Я видел его… видел то, чем он сейчас занят».
«Спит, наверное?» – Вождь поднял голову к звездам. Для взгляда шамана, привыкшего видеть невидимое, уже давно не существовало различий во времени суток, и он только что заметил, что стемнело.
«Нет. Он… – Старый покачал головой и в нерешительности тронул тушу барана, – он сражается…»
«Началось?»
Вождь вскочил, напряженный и готовый бежать, лететь, нестись на помощь первенцу. Его аура полыхнула таким огнем, что шаман на миг зажмурился