– Я тоже… Ваше Величество… – Она робко подняла голову и увидела его глаза: яркие и чистые, как небо золотой осенью, синее, чем у самой Алессы.
Оторопь мурашками покрыла спину и ударила в сердце. Странное чувство заворочалось внутри, двуликое и двуединое одновременно: страх и чувство защищенности, робость и желание громко смеяться, протест и гармония, далекое и близкое…
«Они с Виллем очень похожи, – поняла пантера, – не внешне, но по духу».
Император вздрогнул, точно стряхивая наваждение. И все закончилось.
Аристан вернулся за стол и вновь сцепил руки в замок. Внимание и сосредоточенность.
– Ладно. Присаживайтесь, путешественники. Времени немного, так что говорить будем коротко и по существу. Я уверен, в Ковене уже знают о вас, и следователь будет здесь с часу на час. Я хочу услышать вашу историю, чтобы мы решили, о чем следует знать магам, а о чем лучше умолчать.
– А монархия-то здесь не абсолютная, – тоскливо проворчал под нос Владимир.
– Вы уверены, что они не покидали комнату?
– Нет… То есть да, господин. – Корчмарь с трудом заставил себя обратиться на «вы» к маленькой котообразной нечисти. Ах, если бы этот труженик стола и ночлега знал о пурпурной бархатной подушечке с золотой бахромой, на которой возлежал пятилучевой орден Федерика Арка «За преданность и верную службу престолу»… Но, к счастью для собственных нервов, не знал. – День-деньской тут стою, чашечки намываю-натираю, принимаю заказы, с добрым людом словом перемолвлюсь, недобрый – вон к нему отсылаю. – Мужчина кивнул на ражего детину, застывшего у двери. – А они сразу – шмыг в комнату, да и заперлись там, а уж чем тешились – то мне знать не надобно…
– Заказывали шшто-нибудь?
– Кто ж у меня когда от обеда-то отказывался? – искренне изумился мужчина. Подняв глиняный пресс в форме символичной свиньи-копилки, он снял верхний листок с небольшой стопки. Отклонившись, прищурился:
– Вот, извольте: борщ со сметаной – две порции, жаркое из свиных ребрышек под зеленым соусом – одна порция, судак с рисом – одна порция, полдюжины пирогов с грибочками, полдюжины с ревенем да кувшин сбитня. Плотненько откушать пожелали, а уж мы уважили.
Дослушав список, Симка и сам уж был не прочь уважить любимый животик. Но, увы, нельзя отвлекаться даже на второй обед – дела государственной важности заминок не терпят, тем более на голодный желудок думается лучше… Наверное. А пирожков-расстегаев после похомячит, с хозяином да хозяюшкой.
Эхх, хозя-а-аин. Верну-у-улси-и-и!.. Живо-о-ой!..
…Корчмарь, подмигивая левым глазом, точно заведенный, творил святой треугл.
Симка понял, что скалится во все клыки, а как это у кошек выглядит – знамо дело. Облизнул улыбку, солидно поправил полукруглое пенсне.
– К ним никто не приходил?
– Вообще никто не заглядывал, – продолжал мигать корчмарь. – Последние два часа тихо, как в склепе.
Это сравнение из уст пышущего жизнью мужчины несколько