– Как это, какая разница?
– Если полетим в любом случае, то какая разница куда? – отмахнулась Татьяна, разглаживая лоб пальцами. – Не будь занудой!
И актриса, приняв гордую осанку, поплыла по проходу, брезгливо посмотрев на бесчувственно лежащую Настю Ермакову и притулившуюся рядом с ней гримершу Яну.
– Эх, молодежь! Расти им еще до нас и расти! – вздохнула прима Ветрова, бросив уничтожающий взгляд на подходящего Эдуарда Эриковича, и со словами песни «Не ходи с ним на свидание, не ходи, у него гранитный камушек в груди» удалилась из зала вовсе.
Режиссер усмехнулся.
– Ну и язва! Но как держится! С каким достоинством! Богиня! Не зря я ее, змею, в свое время пригрел на собственной груди.
Аграфена, увидев все это и услышав, тоже бы усмехнулась, если бы могла двигать хоть одной мышцей своего тела или лица. Окружающая действительность напоминала ей какой-то нескончаемый фильм ужасов. А Эдуард Эрикович выступал в роли главного героя, который ходил огромными шагами по полю боя и своими огромными ручищами проверял, живы его люди или нет. Хотя нет, не так. В свете последних, модных тенденций – остались люди людьми или уже переродились в вампиров и оборотней, подействовала ли вакцина или вирус оказался сильней?
– Да, ну и погуляли вчера… – покачал он своей большой головой, только что не перекрещиваясь. Затем пожаловался Аграфене: – А уж когда узнали, что на заграничные гастроли летим, то вообще у всех крышу сорвало.
– Хорошо, хоть я до этого торжественного момента не дотянула, раньше отрубилась, – откликнулась Груня. – Но ты тоже даешь! Такой секрет в себе держал, а потом на головы ничего не подозревающих людей вывалил, как ушат холодной воды вылил. А вдруг кто-то не может лететь? Вдруг у него какие-нибудь планы?
– Вот только от тебя я не хочу ничего подобного слышать, – поморщился режиссер. – Ты летишь по-любому.
– Почему?
– Пойдем, Груша, поговорим. – Колобов ухватил ее под локоток и повел по проходу к своему кабинету.
– Обязательно сегодня?
– Завтра вылет! – напомнил Эдуард Эрикович, заворачивая за угол и открывая кабинет. – Присаживайся! Как тут душно… – Он открыл окно и плюхнулся в кресло. – Минералки?
– Не откажусь…
– Мне историю одну рассказать тебе надо.
– Я слушаю. Только не долго, пожалуйста.
Колобов наполнил два стакана, поудобнее устроился в кресле и закурил. Груше это не понравилось, поскольку такое начало могло означать, что рассказ может оказаться длинным, а ей этого совсем не хотелось в данный момент.
– Нашел меня не так давно один приятель, Марк Тарасов. Мы с ним вместе учились, черт знает когда, на режиссерском факультете. Очень интересный, кстати, парень был, многообещающий, не то что я, – усмехнулся режиссер и выпустил в потолок струю дыма.
Груня медленно пила холодную воду, чтобы хоть как-то унять тошноту, а от монотонного