Следует отметить, что эмансипационные рассказы шли рука об руку с прогрессистскими рассказами или рассказами развития/прогресса, о которых Лиотар почему-то не упоминает. «Расцепление» этих двух типов рассказов произошло лишь к концу XX века в результате осознания ограниченности природных ресурсов планеты.
В Европе дольше всего системные рассказы продержались в России, причем интересно, что это произошло в виде своеобразного синтеза системных рассказов с эмансипационными. То есть мы имели систему социализма, учение Маркса – Ленина-Сталина, но вместе с освобождением труда, освобождением от национального и колониального гнета, etc. Однако в конце концов системная часть была окончательно отброшена, и с 90-х годов XX века эмансипационные рассказы стали основой общественного дискурса и в России тоже, причем в интересном варианте, без рассказов развития. И лишь с началом нового, XXI века рассказ развития стал потихоньку возвращаться в российский дискурс.
Со второй половины XX века на Западе на фоне максимума притягательности эмансипационных рассказов начинают набирать силу продуктивные рассказы. В принципе некоторое «замыливание» эмансипационных рассказов вполне понятно – идея освобождения людей в западных обществах уже исчерпала себя (люди стали практически полностью свободными) и начинает себя компрометировать (пользуясь уважением к свободе, меньшинства начинают паразитировать на обществе). С другой стороны, очевидна ограниченность продуктивных рассказов, ибо, исчерпав все резервы социальной неэффективности, которые еще остались от общества Модерна, социум довольно быстро приходит к падению отдачи от следования данной парадигме. Также остро критикуются рассказы развития, поскольку человечество начинает упираться в ограничения ресурсной базы планеты, т. е. общество оказывается в идейном кризисе, для характеристики которого и был введен термин «Постмодерн»10.
Интересно также проследить эволюцию телантропного11 «великого рассказа» – метарассказа о всестороннем развитии личности. Возникнув в диалогах Платона в виде обобщения и разъяснения категории «калокагатия»12, данный рассказ был надолго «задвинут» в общественном дискурсе, пока его вновь не достали из «дальнего угла» эпистемы гуманисты Ренессанса. Выродившись после этого в требование соответствия «естественной природе» человека как критерия разумности общественного устройства, данный рассказ был вновь поднят на щит социалистами. Начиная с Фурье13, в теориях социализма понятия «всестороннее развитие человека», а также «возможность самореализации для каждого» и «дающий удовлетворение творческий труд» всегда числились среди основных целей общества.
Обеспечив взрывную экспансию влиятельности социалистических идей в форме различных вариантов марксистских теорий, телантропный рассказ «атаковал» сторонников эмансипации людей. Успешность данной атаки выразилась в возникновении