– Может, в украинский ресторанчик? – предложила я, оценив тоску в голосе любимого.
– Да! – с жаром вскричал он.
Расталкивая кучкующихся в обеденном зале граждан, мы пробились к выходу, и там, уже в дверях, тревожно запел Денискин телефон.
– Ну, начинается! – пробормотала я.
По опыту знаю: если субботним вечером в разгар веселой пирушки или шумного праздника моему милому кто-то звонит, то этот «кто-то», сто процентов, окажется его коллегой, да еще старшим по званию. Телефонный разговор будет коротким и, скорее всего, повлечет за собой мое досрочное расставание с любимым, который умчится прочь, в ночь, по неотложным служебным делам.
– Капитан Кулебякин, – мрачно ответил Денис, не хуже меня осознающий печальные перспективы. – Так точно. Где? Ясно. Еду.
Мой капитан выключил мобильный телефон и посмотрел на меня с таким несчастным видом, что я не нашла в себе сил на вполне уместную ругань.
– Погибла жена Пороховщикова, – объяснил он. – Все начальство наше уже на ушах. Надо бежать.
Я кивнула, и Денис убежал, чтобы принять ту же позицию, что и его начальство, едва я отклеилась от его рукава.
Жорик Пороховщиков – человек в нашем городе известный, а в милицейских кругах еще и популярный. Он владелец сети бань и саун, куда Денискины коллеги заглядывают по поводу и без такового, имея множество льгот и скидок на обслуживание, что бы за этим словом ни стояло. Я бдительно слежу за тем, чтобы мой капитан не принимал участия в этих банно-прачечных тусовках. Знаю я, чем они там занимаются, не маленькая! На месте милицейских жен я давно уже убила бы самого Жорика Пороховщикова.
– Ох!
Получив локтем в бок, я отшатнулась от дверного проема, и в него вылетела скрюченная фигура в вельветовых брюках и потертом пиджаке. Фасонистая металлическая блямба на откляченном заду блеснула мне в глаза, и я с удивлением узнала в драчливом бегуне почтеннейшего супер-ВИПа.
«Это же Эл Гэ! – оживился мой внутренний голос. – Куда это он так торопится?»
Я услышала гулкий хлопок и выглянула в фойе. Дверь мужского туалета еще вибрировала, рискуя обронить с себя чеканное изображение писающего мальчика.
– Ох!
Второй тычок в подреберье пробудил в моей душе самые темные силы.
– Ты, кор-рова! – бешено прорычала я вслед косолапой телке в джинсовой юбке.
Не обращая на меня никакого внимания, она тоже промчалась к мужскому туалету и остановилась под дверью, трагически заламывая пухлые руки в ямочках. Вульгарные красные копыта топтали зеленый резиновый коврик, как луговую травку.
– Леонтий Степанович! О, Леонтий Степанович! – со слезой в голосе причитала дева.
– А, вот ты где! – Рядом со мной возникла разрумянившаяся Алка Трошкина.
С