– На здоровье! Питайся пищей для ума, Кецале! Месяц этот дрэк жрал, еще пару дней продержишься – из-за вас у детей еды нет!
Гедаля оставит коней и вернется вечером. Как обычно – с цветами и сладостями. Он будет идти по Мельницкой, описывая затейливые ленты Мебиуса через дорогу и обратно до тротуаров, откренивая непослушное тело большим букетом.
1902
Нестор
Ровно в год Лидочка перестала орать и пошла. Как пошептали.
– Ты никогда не ползала, – гордилась Фира. – Ни дня. Сразу пошла.
Чтобы молодая мать так сильно не радовалась, Боженька через год послал ей Нестора. Второй ребенок родился худым и мелким, как и Лида, таким он и останется на всю жизнь, несмотря на мощное имя. Только, в отличие от старшенькой, Нестор все время болел. Хныкал, просыпался ночами от забитого носа, плакал, опять не дышал, боялся собак и котов, собирал все детские болячки и мучился животом.
– Не понос, так золотуха, – вздыхала Фира, оплачивая очередной визит Елены Фердинандовны. Что за напасть с этими мальчишками! Если бы Лида была такая же – она бы побереглась со второй беременностью. Хотя кого она обманывает – с ее Ваней не убережешься.
Лидочка отнеслась к брату как к новой игрушке со звуковыми и ароматическими эффектами, то есть серьезно принялась изучать все реакции – что будет, если его прихватить за ножку, пальчик или нос.
1905
Погром
А еще у Лидочки была феноменальная память. И эта память однажды спасла Фиру.
Они вышли с Лидочкой и Нестором в лавку, прогулялись до костела и городского ставка у дачи Дашковского. В Одессе октябрь нежнее апреля. Фира наслаждалась теплом и горьковатым прозрачным воздухом… Надо же, 18 октября, а так хорошо…
Со стороны завода Шустова шла группа мужчин – работяги ближайших фабрик частенько захаживали в местный буфет. Рановато, конечно, для возлияний… но тут свободы объявили – грех не выпить.
– Жидовка! Стоять!
Фира сжала руку Лиды:
– Не оглядывайся. Это не нам.
– Стой! А то сча кишки твоим щенкам выпустим! – Рядом грохнулась о землю бутылка, за ней, зацепив юбку, прилетел камень. Фира остановилась и выхватила из колясочки Нестора. До дома был целый квартал – не успеют. Она развернулась и прикрыла собой Лиду.
– Стой тихо. Не бойся. Нас не тронут. Главное не бойся. В глаза не смотри. Если я закричу – беги домой и не оглядывайся, я их отвлеку.
Это была дикая собачья свора, почуявшая жертву. Человек десять. От них пахло смертью, кровью, грязным телом и спиртом. Тяжелые, мутные взгляды, раздувающиеся ноздри, приоткрытые рты. Не бояться – Фира окаменела и выпрямилась. Из-под опущенных век она пыталась выделить вожака. Вот этот, в заскорузлом пиджаке. Рукав оторван. На лацкане обрывок красной тряпицы, в руке топор. Пролетариат – как называли их газеты. По одному – они тихо кланялись и прятали глаза, бормоча извинения, а когда сбивались