Прекрасен смелый полет.
Моря граниту покорны.
Орлов обогнал самолет.
Но подвиг мысли нетленной
прочней в веках, чем скала...
Сталину – честь и хвала!
Да будет мир во вселенной...
II
Мазовия
1
Стихи даю вам,
как хлеб – крестьянин,
как шахтер – уголь.
Хлеб вас насытит,
уголь согреет,
а стих мой?..
Слышите,
как новорожденный,
в крови еще стих мой и плачет,
но будет и радоваться.
Прекрасна поэзия.
Прекрасна жизнь.
2
Равнина мазовецкая,
раскинувшаяся широко,
блуждают по тебе мое сердце детское
и мужское око.
С Тумской горы гляжу на Лес Королевский,
временем стерты
его резкие
контуры.
Калужницы мазовецкие —
давно это было – болотца, лужи.
Но мысли мои уж не детские, не молодецкие...
А почему же?
Старею, как плоцкий дуб,
как он, могучий,
с судьбой и с временем зуб за зуб,
и вы отойдитека лучше!
Если рухну – а рухну здесь я,
на любимую землю, куда же иначе! —
то и тебя здесь схороним, песня,
с последним плачем.
3
Чудесная польская
живая вода,
река моей жизни, —
куда мы плывем?..
И если последняя радость моя —
твоя убегающая струя,
умчи меня,
польский чудесный поток,
прекрасная,
ясная
Висла!
4
На Висле
поют
плотогоны.
Красивая песня на Висле.
В Польской Кемпе есть слива-венгерка,
в Чеслях – лес, а в лесу – малина,
и ходил в нем
мальчик малый —
я, ища сокровищ,
и нашел их,
и вновь потерял их...
О сокровище моего детства,
дайся в руки обратно!
5
Как бы было славно
в Боровичках
пойти патоки отведать.
Там закручивается красавица Висла
к Добжикову,
к Варшаве,
там-то и закручивается Висла.
Как бы было славно
плыть на пароходике до Плоцка иль Варшавы:
маленькие волны,
заросли ракиты,
жар котельный.
Хлеб в буфете
с маслом, с солью
добр, как мать родная.
Тополя без счету,
на песках кукушки,
ивовая заводь,
даль, вода.
После смерти
буду плавать туда.
6
При керосиновой лампе
сидел я с мамой и сестрами;
шел из сада запах сирени,
я читал Андерсена,
мама