Мамины губы задрожали:
– То есть, вы боитесь утечки информации?
Папа долго дергал узел галстука, который, в конце концов, сорвал с себя и отбросил в сторону.
Когда я вновь расплакалась, мама обнимала меня, крепко, отчего мне стало спокойно и легко. Я начала расслабляться. Но, в коридоре раздались шаги. Когда вошёл Эрнест, Давид и Грета расступились перед ним. Родители хоть и не знали, кто это, но тут же уловили его настрой. Мама крепче меня обняла, папа в упор смотрел на гостя своим тяжёлым взглядом.
– Я думаю, – спокойно вздохнул Эрнест, – представляться не стоит, пусть это и дурной тон. Он компенсируется, ведь более грубым будет сейчас стереть этот эпизод из вашей памяти навсегда.
Я замотала головой:
– Нет.
Давид беспомощно и одновременно раздражённо по-лисьи заурчал:
– Рита, прекрати.
Эрнест хотел, видимо, смерить меня своим властным взглядом, но вышло излишне мягко. Знакомый прищур сытого кота, улыбка-ухмылка, горящие рубины вместо зрачков: – Тебе не достаточно того, что произошло сегодня? С каждым полученным знанием они подвергаются опасности, возведенной в десятую степень…
– Если бы они знали, – зарычала я, – то сегодня не подверглись такому стрессу, и уж тем более, опасности! Зная, как действовать, они бы уберегли себя.
– Ты не понимаешь, что говоришь, – вздохнул Давид.
– Понимаю! Почему я должна врать им? Почему? Они мои родители, никто, кроме них, никогда не окажет мне той поддержки, в которой я нуждаюсь! Он нужны мне! – Отчаяние заставило меня высказать то, что было на душе, долго её терзая.
Эрнест покачал головой:
– Вопиющий эгоизм. Ты думаешь, что они сами хотят этого? Спроси же, чего они хотят! – Вот теперь он был по-настоящему суров.
Слезы подступали, но я прогоняла их:
– Мам?
Её взгляд бегал от лица к лицу:
– Рита, я… Я не могу.
– Что? – Я попятилась, – пап?
Отец тяжело задышал:
– Нет, Рита. Мама права.
– Пойми, детка, – мама качала головой, глядя в пустоту, – я с трудом пытаюсь переварить случившееся, боюсь, что никогда не смогу, и лучше всё забыть. Я не смогу мириться с тем, что моё дитя так страдает во всем этом. И я не хочу с этим мириться! И это ужасно, что я не буду помнить того, что знаю сейчас, потому, что буду дальше от тебя настолько, что… Тебе будет очень трудно… Рита, ты ещё можешь вернуться?
– Нет, мама.
– Здесь за ней есть кому присмотреть, – папа говорил это маме, успокаивая, – Феликс, – посмотрел на него, – надеюсь, когда мы встретимся, то ты произведёшь должное впечатление.
Феликс невозмутимо кивнул.
Я поняла, что бессильна.
Эрнест не удостоил меня своим взглядом:
– Я сам займусь ими, Рита. – Подошёл к моим родителям. – Вы сделали правильный выбор. Завтра вы проснётесь, и не будете помнить ровным счётом ничего из того.
Дальше