Когда ужин подходил к концу, и было разлито содержимое последней бутылки, Глеб поднял бокал, сделал паузу, похожую на размышление о забытых подробностях его истории, и тем же ровным, спокойным голосом произнес:
– Завтра мы улетаем, как и планировали раньше. Ты рано утром поедешь в магазин на летном поле, где стоят частные самолеты, за наличные деньги купишь там ракетницу и два патрона к ней – уж очень мне хочется перед отъездом сжечь автомобиль Мэтью.
– Что?!.. – растерянно произнес Алексей; он, расслабленный вином и веселым тоном рассказа, теперь не мог поверить своим ушам. – Что купить?.. Ракетницу?!
– …И пластиковую пятилитровую канистру бензина, – продолжил Глеб, не обращая внимания на растерянность телохранителя.
– Все оставишь в машине, а сам на такси поедешь в аэропорт, пройдешь контроль и будешь ждать меня в зоне вылета.
– Михалыч, да ты что, с ума сошел?!.. Тебя только из тюрьмы выпустили, а ты снова на него напасть хочешь?! – сбивчиво затараторил Алексей. – Подумают же только на тебя! Машина – это улика, и тебе уже будет не отвертеться.
– А ты что предлагаешь?! Уехать вот так, с побитым лицом?! Эти черти будут думать, что им все можно! Русских прижали! Нет, друг мой, я так не могу!! Пока ответку не передам, спать даже не смогу! И не уговаривай: битым не уеду… – Поднимаясь из-за стола, Глеб случайно потянул за собой скатерть. Пустые бокалы качнулись и один из них, падая, звонко разбился о тарелку.
– Вот, видишь. – Показал пальцем Глеб на расколотый фужер.
– Посуда бьется к счастью. Это – хороший знак. А сейчас поехали в номер: нужно собрать чемоданы и выспаться. Завтра тоже долгий день, и мне потребуется свежая голова и удача.
Дорога до отеля заняла несколько минут; дружно взявшись за сборы личных вещей, они уже через полчаса, выключая свет и поудобней устраиваясь в кроватях, погружались каждый в свои мысли и тревоги.
…Яркое солнце проникло в сознание Глеба, едва стоило приоткрыть глаза. Комната номера уже была наполнена светом; старомодный графин, поймав солнечный луч, отбрасывал на потолок яркие и живые блики.
Прищуривая по очереди глаза, Глеб начал развлекаться с перемещающимися на противоположной стене солнечными зайчиками. Затем, практически полностью прикрыв веки, через щелочки увидел, как круглые точечки хаотически двигаются в маленькой полоске света, словно живые клетки, рассматриваемые под микроскопом.
Нужно было подниматься; волнения за предстоящие события тоже проснулись и принялись изнутри подталкивать Глеба – они сидели где-то в голове и сверлили сознание тревогой и легким страхом.
Какой-то голос даже не говорил… нет, передавал по нервам одно и то же сообщение: «А может, не надо?.. А может не надо?.. Не делай зла, не обижай людей!.. Ты же добрый, так зачем воевать?! Все можно решить по-хорошему… Ну, а если не получается – прости их зло, и тебе будет легко и хорошо».
Но эта тревога и голос были такими