Но как бы там ни было – Фрол был уже старик. Тане подумалось, что ему наверняка лет семьдесят. Жизненные силы стали сдавать, и было понятно, что вокруг него вьется молодое сельское шакалье, пытаясь сдвинуть с пьедестала старого льва, не соблюдая ни порядка, ни закона, ни правил.
Цыпа. Энергичный, нагловатый вор, заведовавший всеми карманниками и домушниками города. Вор удачливый, имевший три ходки в тюрьму, причем самая первая была еще на царскую каторгу. Как он ни хорохорился, но тоже был стар. И в воинстве его, таком пестром и трудноуправляемом, все чаще намечался разброд, от которого Цыпе доставалось на орехи.
Ванька-Калина – давно забравший, унаследовавший титул у покойного Калины, бывшего еще во времена Японца. Вялый, безынициативный, трусливый, всегда готовый согласиться со всеми против всех. Для старой гвардии, такой, как Туча и Фрол, он был скорее обузой, а не опорой.
Несмотря на авторитет, нового Калину невзлюбили в воровской среде, и то и дело возникали перестрелки между его людьми и кем-то из сельских воров, внаглую пытающихся влезть в большой город.
Грач. Таня знала его давно, еще с тех самых времен, когда впервые пришла на встречу к Мишке Япончику в кафе «Фанкони». Грач был среди личной охраны Японца и долго терся среди самых его верных людей. Он действительно не нарушал ни правил, ни законов, но… После Мишки Грач проявлял просто невероятную жестокость. Он умудрился превратиться в самого отчаянного беспредельщика, каких только видела воровская среда, и очень скоро стал заправлять всеми мокрушниками в городе. Среди воров не особенно жаловали убийц, хотя и пользовались их услугами. Грач занял свою нишу. Его боялись и не любили.
Тане подумалось, что злобность, проявленную Грачом со временем, вполне можно было объяснить свирепостью его характера, который был виден еще при Японце. Вид Грача вызывал у Тани мороз по коже, и она всегда старалась держаться от него подальше.
Новый Цыган – молодой вор, не старше 40 лет, сумевший помимо цыган объединить все этнические группировки, орудующие в Одессе. Никто не знал его настоящего имени, никто не знал, откуда он появился в городе, но за короткий срок с горсткой своих людей он сумел подчинить себе сначала всех цыган, а затем и остальных, и войти в воровскую среду, унаследовав имя и титул старого Цыгана.
Чем-то он напоминал Тане Мишку Нягу, и потому она не могла на него смотреть. Но от Григория Бершадова, в прошлом – Мишки Няги, его отличала… какая-то прямолинейная порядочность и последовательность, которых никогда не существовало в изощренном, изворотливом уме Мишки. Цыган поступал справедливо, действовал четко, и против его присутствия на сходах никто не возражал,