Я зарылся поглубже в сугроб и попытался не обращать внимания на тающий у щек снег. Сколько нам еще ждать, одним святым ведомо. Говорили, что во времена Мировой войны сибирские егеря могли сутками просиживать в засадах, чтобы снять одного-единственного офицера противника. Дорого бы я дал за то, чтобы иметь в своем распоряжении эти самые сутки. Да, а еще противотанковую ракету, раз уж пошли такие мечтания. Но кто мог предположить, что нам эти ракеты понадобятся на Аляске, где танкам одна дорога – по автостраде, не съезжая? Не было тут американских танков, вот и остались мы без ракет, с одними подствольниками, от которых сейчас все равно никакого проку.
Ждать пришлось не долго. Минут через двадцать очередную паузу между пароксизмами беспорядочной пальбы прервал одиночный выстрел. Я затаил дыхание. Секунда тянулась бесконечно. А потом взревел «джерико».
Похоже, наш янки решил извести весь свой запас патронов. Пули секли ветки, долбили стволы, тонули в снегу, врезались в землю, отскакивали от камней, резали стены брошенного ангара, как ножницы. Я попытался протереть землю животом, уйти в нее, как крот, спасаясь от смертоносных плевков. А потом пулемет смолк и больше не открывал огня.
Лишь через несколько минут кто-то осмелился шевельнуть на пробу веткой. И лишь когда я встал во весь рост, изобразив из себя живую мишень на фоне стены, поднялись на ноги остальные. Норева видно не было. Этого одного мне хватило, чтобы понять, кто сделал первый, неудачный выстрел. Но я все же приказал найти тело.
Очередь из «джерико» разорвала худощавого Норева в распластанные клочья, в которых мало что осталось человеческого – только багрянец крови.
– Седых, Коничев, Алаев – пойдете со мной. Осмотрим высоту, – распорядился я, отворачиваясь. Не знаю почему, но мне стыдно было смотреть на останки Норева. Каким-то смутным образом я чувствовал ответственность за его гибель. – Поручик Князев – оставляю на вас похоронный наряд.
Хоронить, конечно, никого не будем – как тут прокопаешь каменистую, промерзлую землю? Да и некому помолиться за упокой души тех троих, что уже никогда не вернутся домой с Аляски. Но тела надо собрать, сложить у дороги, пометить видно, чтобы потом наших парней похоронили по православному обычаю.
Пулеметное гнездо при ближайшем рассмотрении оказалось довольно грубым. Мы подходили к нему с невольной опаской, будто ожидая, что «джерико» вот-вот оживет. Я поймал себя на том, что