Наниматель-кредитор прекрасно видел и, понимал, что в отношениях с наймитом-должником нет и не может быть равенства имущественного характера, произвольно, в ультимативной форме формулировал условия использования рабочей силы выгодные во всем работодателю. Ультимативная сделка формулировалась без учета интересов должника, к выгоде хозяина. Доверия к должнику у кредитора никакого не было. Для него главным был факт получения выгоды. Поэтому хозяин своему должнику иногда совсем ничего не платил, иногда кормил и работник работал за харчи, иногда платил за работу чуть-чуть, чтобы рабочая сила не подала от усталости и голода. Рабочая сила превращалась в лошадь, которой корма давались столько, чтобы она могла выполнить свой урок.
При дефиците рабочей силы кредитор изыскивал различные способы, чтобы удержать у себя работника и предупредить побег к другому нанимателю. Должник получал от кредитора так называемую «подмогу», которая предоставлялась ему не безвозмездно и не бескорыстно. Она называлась «купа», «милость», «покрута». Это страшные слова для должника. Кредитор считал, что он купил рабочую силу в собственность и поэтому может распоряжаться ею как вещью. Из ничего для работника возникла кабала, личная зависимость от нанимателя во всем. У нанимателя появился постоянный и надежный источник для неосновательного обогащения. Произвол кредитора нарушал всякую видимость обмена, который по своему содержанию был неэквивалентным и фиктивным.
Это была односторонняя сделка по которой наймит получал плату, ссуду или заем деньгами или вещами под определенные проценты. Наймит попадал таким образом в личную зависимость от кредитора, если он работал на земле – зависимость вторая, а также в зависимость от «подмоги», которая отрабатывалась также живым трудом. Проценты от кредита доходили до 50 %, а это означало, что должник всегда был несостоятельным и неисправным. Такой наймит жил в долгах, уходил в бега в долгах и умирал в долгах.
В отношениях кредитор-должник, наймит попадал в тройную зависимость и в результате подвергался внеэкономическому принуждению со стороны кредитора. Степень эксплуатации в этих отношения была самая высокая, так как наймит попадал в кабалу зловещего и устрашающего характера. Он уже не принадлежал себе, стоять за себя не мог и при всех неисправностях в поведении подвергался физической экзекуции и расправе со стороны кредитора.
Кредитор во всех делах и отношениях видел только должника, который должен постоянно, и днем, и ночью отдавать свой труд, выполнять свой урок и тем самым обогащать своего кредитора. Обогащение работодателя в таких случаях принимает грабительский характер. Оно ничем не ограничено, кроме произвола и каприза кредитора. Должник превращается кредитором в лошадь, весь смысл существования которой заключается в работе, в увеличении богатства кредитора. Работе нет конце и как говорят расчетливые хозяева вне работы, без нее наймит никому не нужен. Он