Подмосковье. Песня Птицелова. Василиса Павлова

ему такая игра с добычей. Ну а мужичку не до веселья, кое-как обулся, наметил последний рейс за мешком – не бросать же, раз остальное забрать получилось. И только тут сообразил, что дальше-то ему по прямой чесать, а тогда мишка его догонит на раз – когда надо, этот мохнатый увалень носится по лесу, дай бог каждому! Придумал тогда хитрость. Схватил сухарь и завалявшийся в мешке кусок сахара, разжевал по-быстрому и выплюнул кашицу прямо на край холма. А сам вниз, медведь уже снова на пятки наступал. Как до низа добрался, на ноги и ходу. Только и успел краем глаза заметить, что уловка сработала, не отправился хозяин тайги за ним следом, остановился над ароматным местом. Фора получилась небольшая, но достаточная, чтобы набрать скорость и понестись что есть мочи к ближайшему поселку. Мужик потом рассказывал, что те километры пробежал так резво, как никогда в жизни не бегал ни до, ни после этого случая. Как завидел крайние дома, заорал из последних сил. Народ повыскакивал, кто с коромыслом, кто с ухватом, приняли беглеца. А преследователь выскочил из тайги, добежал до середины поля, отделяющего лес от деревни, увидел людей – зарычал, тут уж по-настоящему, по-медвежьи, грозно, обиженно, да и побрел восвояси. Мужичок потом долго рассказывал всем эту историю, как он с медведем с горки катался и наперегонки бегал.

      Сашка и сам рассмеялся от души, когда закончил байку. При этом его чуткое ухо уловило еще чей-то сдержанный смех, будто кто-то там, наверху, прыснул в ладошку, желая остаться незамеченным. Смех, к удивлению, показался женским. Подняв голову, Сашка снова увидел на краю ямы загадочного кота с глазами-ледышками, которые будто светились в наступавших сумерках.

      – Мужик-то твой от медведя ушел, а мы вот не смогли. Фиговые мы с тобой колобки, Саня! – враз погрустневшим тоном заключил Николай, снова вспомнив о том, где они оказались.

      Глава 2

      Что б ты ни делал

      – Фиговые, не фиговые – выберемся как-нибудь, – уверенно сказал Сашка. – Знаешь, у меня однажды случай был, в институте на экзамене, так я после него в слова «не сможешь, не получится» не верю.

      Было это еще до службы, на первом курсе, в первую же сессию. Преподаватель химии у нас был не то чтобы вредный, но жутко въедливый, и получить у него пятерку считалось невозможным. Хоть наизнанку вывернись, а больше четверки не ставил. Я не был фанатом предмета, но химию любил, давалась она мне, в принципе, легко. Поэтому на экзамен шел спокойно, понимая, что сдам в любом случае.

      И вот прошла практически вся группа: выходили довольные, кто с тройкой, кому этого было достаточно, а кто и с четверкой – те шли радостные, победно размахивали синей зачеткой. Настала моя очередь. Билет оказался легким, задача и две цепочки кислот. Справился быстро. А дальше проснулся азарт – почему бы не попытаться дотянуть до «невозможной» пятерки? Так преподавателю и сказал, мол, прошу дополнительные вопросы. Тот вроде бы даже обрадовался радивому студенту, задал один, второй, третий. Последним был вопрос с подвохом. Точнее, не с подвохом,