Они приватизировали свои каморки, едва настала такая возможность. И сделали это не для себя, прекрасно понимая, что даже на их минимальные квадратные метры всегда найдется алчный охотник.
– Отойдем мы в мир иной, и заселят на вашу голову пролетариев, – сетовали дальновидные соседки.
Вот они и позаботились о том, чтобы этого не произошло.
Однажды они пригласили к себе Надежду, уже взрослую, замужнюю, мать семейства, и объявили свою волю: «Ты знаешь, что мы одиноки, наследников, кроме тебя, у нас нет. Вот завещание, по которому все перейдет тебе». На всякий случай показали даже, где лежат «похоронные» деньги.
– Не отказывайся и не смущайся, нам будет приятно, что после нас к нашим вещам будут прикасаться твои руки.
Умерли они тихо, одна за другой, прожив свои долгие жизни незаметно, но, как всегда казалось Наде, владея каким-то большим секретом.
В домоуправлении про завещание знали.
– Мы им говорили: да живите вы, не рыпайтесь с этой приватизацией, вам-то она на кой, соседям вашим и так все отойдет, кто сейчас на каморку без окна позарится. Нет, отвечают, это наше право, а кому позариться, всегда найдется.
Так Надиной семье стал принадлежать целый этаж в особняке, признанном даже памятником архитектуры.
Полгода Надя не заходила в принадлежащие ей теперь комнатушки. Не сразу открыли и заколоченную дверь, ведущую из кухни в таинственный коридорчик с вожделенным некогда черным ходом в конце.
Наконец дед решил делать ремонт на новой территории. Сам. Хотели пригласить профессиональных ремонтников, но он любил сам.
– Я ж не схалтурю, как эти. У меня-то и будет вам настоящий евроремонт.
Стал трудиться потихоньку. Начал с обоев в комнатушке с окном. Оказалось, что соседки были очень аккуратны, обои переклеивали регулярно. Вернее, даже не переклеивали, а наклеивали на старые, как это принято было раньше, когда сначала стены обклеивались газетами, потом на них лепились обои.
Теперь, отдирая обойные слои, можно было обнаружить в открывающихся газетных столбцах всю новейшую историю страны. Своеобразный такой архив, случайное послание потомкам.
Возникало вдруг бровастое лицо Брежнева с безликой сворой на заднем плане и монументально-трогательной подписью: «Генеральный секретарь». Или обнаруживался портрет человека в скафандре. Неужели Гагарин?
– Надя, иди! – постоянно отрывал ее от женских писем дед. Значит, опять дорвался до чего-то исторически значимого.
Правнуки тоже мчались со всех ног – изучать открывшийся культурный слой и слушать дедовы комментарии.
Дед завел специальную папку для хранения фрагментов газет.
– Хватит тебе дамские страдания комментировать. Напиши книгу, как жили две вечные старушки, а мимо них шла настоящая жизнь. Вот, возьми эти газеты, а их прошлое придумай. Получится книга про то,