Венн про себя сделал окончательный вывод: молодцов прислал вовсе не государь конис. Будь этот Сонмор вельможей, данщик сразу втоптал бы оскорбителя в землю титулами своего господина. Так ведь нет. Сонмора следовало бояться не из-за стародавних заслуг его рода. Свою славу, какой бы она ни была, он нажил себе сам.
Деревенские переминались с ноги на ногу, шептались. Подал голос ребёнок, на него шикнули.
– Я не знаю, кто такой Сонмор, – сказал Волкодав. – И знать не хочу. Я только думаю, что он, не в пример тебе, понимает: не мори овец голодом, больше шерсти продашь… – И добавил, повинуясь внезапному вдохновению: – А много он получит из того, что ты здесь собрал? Половину-то довезёшь хоть? Или в корчме с дружками пропьёшь?…
Он был заранее уверен, что этих слов данщик не перенесёт. Ибо рыльце у него скорее всего в пуху. Так оно и случилось. Новый удар копья, на сей раз безо всякого крика, был уже настоящим. Длинный блестящий наконечник устремился в живот Волкодаву. Всадник, как все нарлаки, бил сверху вниз, занося копьё над головой. Таранного удара, любимого велиморцами, здесь почти не знали. Венн убрался вперёд и слегка в сторону, уловил копьё чуть позади втулки и помог ему взять ещё больший разгон, а потом основательно войти в землю. И с удовлетворением заметил, что нападавший едва не вывалился из седла, посунувшись за ускользающим древком.
– Ты тут все дела сделал? – спросил Волкодав, не косясь на схватившегося за налучь стрелка. – Сделал, так езжай. Я сам в Кондар иду. Буду нужен твоему Сонмору, пускай приходит, поговорим…
Предводителю понадобилось несколько вполне постыдных мгновений, пока он высвобождал копьё из плотной утоптанной земли. Было видно: спокойная наглость безоружного чужестранца произвела на него впечатление. Что думать о таком человеке? Непонятно. И как себя с ним вести, тоже – Змеев хвост! – поди ещё догадайся…
– Не пойдёт к тебе Сонмор! – зло предрёк данщик. – Понадобишься – самого за ноги приволокут!…
Волкодав не ответил.
Нарлак махнул своим подчинённым и медленно, шагом, храня неторопливое достоинство, поехал вон из деревни. Трое последовали за вожаком. Один за другим они миновали Волкодава. Молодому стрелку страсть хотелось толкнуть чужака лошадью и попытать его удаль. Он поймал пустой взгляд венна и передумал. Вовремя передумал, надо заметить.
Когда они удалились, Волкодав повернулся и обнаружил, что на него смотрела вся деревня от мала до велика. Иные, помоложе и поглупее, – с восторгом. Старшие, давно учёные жизнью, – недоброжелательно.
– Кто просил тебя вмешиваться, прохожий человек? – первым заговорил старейшина, и в голосе его была злоба. – Ты пришёл и ушёл, а нам с ними жить!…
Волкодав почесал затылок:
– Деньги, которые ты им заплатил, были на четверть моими. Так что я тут не вовсе чужой…
– Чего ты хочешь? – недобро осведомился старейшина.
– Гороху, –