«Как за эти двенадцать часов все стремительно изменилось, – подумал Егор, – утром я был доволен жизнью и уверен в своем друге. Днем, шагнув в другую реальность, я был преисполнен надежд на счастливый исход самого необычного путешествия в моей жизни, встретил девушку, которая мне понравилась, и – я был уверен в своем друге. Сейчас вечером я уже ни в чем не уверен – ни в своем друге, к которому с этого момента нельзя поворачиваться спиной, ни в девушке, которая боится за свою жизнь, и её можно понять, ни в счастливом исходе этого проклятого приключения. Я достаточно спокойно смотрю на чужую смерть, и постепенно привыкаю к тому, что и моя уже близка. Если мы не откроем дверь, то следующей будет Маша. И, если труп Аделаиды останется нетронутым, то об останках Маши я такого сказать не могу. И об этом я уже могу думать спокойно, как об обычном событии в этом тоннеле».
И, словно ничего не произошло, он сказал:
– Я нашел дверь.
12
В первую минуту никто не понял, что сказал Егор. Только Саша переспросила, будто не расслышала:
– Что ты нашел?
– Я нашел дверь, – повторил Егор, и добавил, – рядом с высохшим мотоциклистом. Он не смог её открыть, и убил себя.
Егор меланхолично смотрел на своих товарищей, которые моментально забыли об убитой женщине. Они даже не смотрели в её сторону, словно труп с обезображенным лицом перестал существовать. Быстро обдумав новую информацию, они практически сразу повеселели и стали проявлять определенную активность.
– Ты нашел дверь, через которую мы покинем этот проклятый тоннель! – громко и восторженно сказала Маша. Её лицо осветилось улыбкой – бессмысленное выражение лица исчезло, как по мановению волшебной палочки. Она бы пустилась в пляс, если бы в этот момент зазвучала музыка. Она бы бросилась к Егору и расцеловала его, но ограничилась тем, что послала ему воздушный поцелуй, сложив губы бантиком.
– Ты попытался её открыть? – задал свой вопрос Влад.
Саша в это раз промолчала, по-прежнему, глядя в сторону, а Василий, подобрав с асфальта свои сломанные очки, всем своим видом демонстрировал желание идти к двери прямо сейчас – сложил останки очков в передний карман кофра и закинул его на плечо. Он встал и отряхнул брюки от несуществующей пыли.
– Я боюсь, что мы тоже не сможем её открыть, – сказал Егор, думая о том, как он хочет пить. Когда он шел обратно, его грела мысль, что он получит хотя бы два глотка воды. Он волочил ноги и представлял, как пьет воду, и только это помогало ему делать следующий шаг.
Сейчас, лежа на спине, Егор представлял себя уже высохшим трупом, – еще, конечно, не обтянутый кожей скелет, но до этого состояния совсем близко. Еще прошло мало времени, чтобы умереть от жажды, но жизнь без воды сейчас казалась нестерпимой мукой. Он мечтал хотя бы смочить пересохшие потрескавшиеся губы.
Именно сейчас он понял, что отсутствие воды для него смертельно опасно.
– А ты не бойся, – сказал Василий, – была бы дверь, а отмычка всегда найдется. Вставай, веди нас