Формула красоты. Станислав Хабаров

в них застревали ядра. Со двора через бойницы видна гладь залива. Отсюда удобно целиться: всё, как на ладони. С этого начинал Наполеон. Он сменил береговые орудия, увеличил их дальнобойность и уничтожил английскую эскадру перекрёстным кинжальным огнём. Тулон стал первой ступенькой его стремительного восхождения. А где мой «Тулон»: в этом зале или за его непроницаемыми стенами?

      Ведь везение в жизни обычно полосами. Первоначально мне потрясающе, оглушительно везло и я этим не пользовался, считал, что так будет всегда. А жизнь, как маятник. Но мне казалось, что меня ангел-хранитель подстраховывал. Как будто там, в небесах ходатайствовали за меня мои рано погибшие родители. Мне везло, но как правило по-мелкому, а в крупном, где выстраивал стратегию я сам, я, пожалуй, в полной мере – неудачник.

      Поясню, ты попадаешь, скажем, в страну грёз, но твоя обувь жмёт, несимпатичны соседи-попутчики и ты не можешь понять: повезло ли тебе или всё это нужно только лишь пережить?

      Симпозиум движется медленно, удручая монотонностью. Встречались редкие проблески. Влетели в зал как-то Мамод и Мерсье с докладом, поднимающимся над общим уровнем, кинематическими изображениями, напоминающими рисунки римских колесниц, а то в обычном докладе встречались модель, решение, которые выглядели парусом на фоне безбрежных вод, но чаще доклады клонили в сон, а обсуждение с тормозящими вопросами напоминало движение в вязкой среде. Местами присутствие становилось невыносимым и хотелось нестандартно-необыкновенного, того, что в любом случае вывезет и спасёт. Я думаю, многое в нас самих дремлет до поры, до времени и пробуждается опасностью или красотой.