Молодая женщина приподнялась на постели, зябко поежилась – ночи еще были холодными, а топить камин в спальне считалось непомерной роскошью. Как же плохо быть бедной! Считать каждое полено в очаге и каждый кусочек масла к завтраку, жечь дешевые (нестерпимо коптящие и воняющие) сальные свечи, носить одно и то же платье…
Однако долго сожалеть о том, чего не изменить, совершенно не в характере Софии.
Она отбросила одеяло, опасливо потрогала босой ногой пол, как кошка пробует лапой воду, вздохнула и на цыпочках пробежала к окну.
Госпожа Чернова, конечно, могла приказать растопить камин, вот только настоять на исполнении оного приказа было, по меньшей мере, затруднительно.
«У всех слуги как слуги, а у меня няньки!» – подумала София со смешанным чувством нежности и раздражения. Бесспорно, такая забота отрадна, но домовые чрезмерно опекали как саму хозяйку, так и ее финансы. Это заставляло госпожу Чернову еще сильнее горевать о смерти супруга, в присутствии которого домовые делались шелковыми. Она вспомнила, как всего лишь иронично приподнятая бровь господина Чернова заставляла норовистых слуг смущенно и послушно выполнять все распоряжения…
София будто воочию увидела, как морщится Лея и занудным тоном выговаривает хозяйке о неразумности чрезмерных трат, приводит веские доводы и оперирует точными цифрами. А Стен, несомненно, лишь прикурит свою трубку и пробормочет что-то вроде: «Гипергедония!» Редчайший случай – домовой пристрастился к табаку (сугубо человеческая дурная привычка) и, более того, чрезвычайно гордился своей оригинальностью.
Страстью Стена являлись философские трактаты, коих в библиотеке Чернов-парка насчитывалось немало, и он любил вставить какое-нибудь краткое, но емкое словцо. Возможность ввернуть нечто заковыристое и глубокомысленное доставляла ему несказанное удовольствие, и домовой охотно пользовался любым поводом для этого. Впрочем, его реплики понимала только хозяйка, чем внушала домовому немалое почтение.
Госпожа Чернова чуть улыбнулась, понимая, что домовые тайком гордились ею, хотя не упускали случая поворчать.
София не получила академического образования и даже не имела гувернантки, но ее никак нельзя было назвать невежественной – в семье профессора невозможно оставаться малограмотной.
Отец еще в малолетстве учил детей читать, декламировал им древние трактаты вместо сказок и взахлеб рассказывал о последних открытиях и научных загадках…
Мать же, на первый взгляд кроткая и тихая, правила домом воистину железной рукой, не позволяя отпрыскам увиливать от занятий, а иногда и сама рассказывала о далеком Муспельхейме, огненной стране, откуда она была родом. Профессор встретился с нею в одной из своих экспедиций и увез с собою, проигнорировав как мнение родни девушки, так и соображения своих сородичей. Матери Софии наверняка нелегко было обучиться правилам поведения