Барышня относилась к тем дамам, в присутствии которых бедный инспектор с трудом подбирал слова, краснел и невольно вспоминал своего гувернера, который все норовил стукнуть ученика указкой по пальцам за малейшую вольность в поведении или неправильный ответ. Предельно скромное серое платье, суховатые птичьи черты лица, тонкие пальчики с острыми коготками – Двария Ларгуссон походила на воробья, который вместе с тем нисколько не трепетал перед коршуном. У гномки имелись твердые взгляды абсолютно на все, и поколебать их было невозможно.
После часовой беседы, так ничего и не добившись, инспектор убрался восвояси, решив доложить о своих затруднениях мировому судье, с тем чтобы тот сам повлиял на упрямую барышню. Гномка твердо вознамерилась предать гласности некие щекотливые обстоятельства…
Далее инспектор Жаров отправился ко второй свидетельнице, обладающей, по ее заверениям, достоверными сведениями об убийце.
Имение господ Шоровых соседствовало с одной стороны с Чернов-парком, а с другой примыкало к Эйвинду. По сравнению с этими старинными имениями эта постройка казалась аляповатой поделкой заурядного ремесленника. Дом был возведен с претензией на классический античный стиль, но в действительности казался лишь грубой копией.
В желтой гостиной, куда провели инспектора, он первым делом обратил внимание на поясной портрет хозяина. Гость слабо разбирался в живописи, потому не мог оценить художественную ценность полотна, однако сей помпезный шедевр определенно обошелся в немалую сумму и к тому же был обрамлен в роскошную раму, украшенную золотом и жемчугом. Господин Жаров скептически взглянул на это свидетельство непомерной заносчивости хозяина дома, прекрасно зная, что тот был известен своей привычкой к роскоши, жил не по средствам, и это не лучшим образом сказывалось на его репутации. Господин Шоров, отставной военный, по обыкновению проводил лето вместе с семьей в имении, но большую часть года обитал в столице. Назначенный ему пенсион вкупе с доходами от аренды земель и разных деловых предприятий позволяли вести светский образ жизни, однако его годовой доход был явно недостаточен, чтобы жить на широкую ногу. Яркий блеск и мишура непреодолимо влекли бывшего майора, и бивхеймские сплетники все гадали, когда же он разорится окончательно, погнавшись за непомерной роскошью.
Инспектора приняла госпожа Шорова, которая извинилась за отсутствие супруга. Господина Жарова такой поворот лишь порадовал – сюда его привело дело, касающееся сугубо хозяйки дома, к тому же он предпочел бы обсудить его с ней наедине. Госпожа Шорова, дама средних лет, рано увядшая, все еще мнила себя красавицей. Эффектное, но неподобающее возрасту розовое платье смотрелось нелепо на несколько оплывшей фигуре, что не мешало ей вышагивать с воистину царственным видом. Она весьма ревниво относилась к своей наружности и, как поговаривали,