Напоровшись на мой неодобрительный взгляд, царевич вновь перешел на полусвязное бормотание, но я уже не прислушивался – и без того все ясно.
Пришлось прочесть краткую нотацию. Согласно моим словам получалось, что это в Москве у него как раз были цветочки, а тут пойдут ягодки. И вообще, тяжело в учении – легко в бою, а у него сейчас как раз и наступила пора самой что ни на есть учебы. Даже более того – своего рода период сдачи экзаменов, ибо приспело время проверки всего того, что он уже выучил, поэтому отныне ему придется вершить все дела самостоятельно, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– А ты?! – испуганно завопил Федор.
– Мне тоже трудов хватит, – кивнул я. – Но не разорваться же, а потому часть их будет возложена на твои плечи. Понимаю, что непривычно, и, если понадобится посоветоваться, тут я всегда приду тебе на помощь, но делать за тебя ничего не буду – своего хоть отбавляй.
До вечера я успел много. Но для начала, воспользовавшись тем, что удрученный услышанным Годунов поплелся спать, я прямым ходом направился на женскую половину. Вызвав свою ключницу, которая вместе с Резваной и Любавой так и остались, образно говоря, во временном штате Ксении, я велел ей привести бывшую послушницу.
Та появилась заспанная – понятное дело, ночью, как и Федору, не до сна было. Я язвительно поинтересовался, каково ей почивалось, и вежливо, но твердо предупредил, чтобы она не очень напирала на парня, выжимая из него все соки, а оставила и мне, причем не кусочек, а не меньше половинки. Любава виновато потупилась, но ни спорить, ни пререкаться не стала, выказав полное понимание, во всяком случае, на словах, а уж как пойдет на деле – поглядим.
Вроде бы все. Теперь можно заняться и делами, приступив к обходу и осмотру всего, что сделано и, главное, что не сделано.
Первое, с чего я начал, так это с осмотра своего терема – потом будет не до него, а минимальный комфорт нужен. Выстроили его на совесть, разве что по габаритам он был поменьше, чем у Федора, но мебель…
По счастью, все вопросы решились быстро благодаря заглянувшему как нельзя кстати Ивану Чемоданову. Дядька и пестун царевича после лихо прокрученной операции по обчистке царской казны не просто безмерно зауважал меня – глядел открывши рот и ловя каждое слово. Вот его-то я и попросил подыскать мне хороших столешников[34], чтобы обзавестись нужной мебелью.
Чемоданов заверил, что не только подыщет, но и сам проследит, чтоб «все справно учинили», тут же принявшись жаловаться на… духовников. Дескать, они, пользуясь молодостью и неопытностью Федора Борисовича, изрядно порастрясли его мошну, и возликовал, услышав от меня команду ничего никому не давать, ссылаясь на то, что нам в первую очередь надлежит выполнить все распоряжения государя, а уж потом, может быть…
Закончив с этим, я решил навестить своего второго воеводу, а заодно и весь полк. Вчера-то приходилось соблюдать определенные правила, и если Христиера