– А вы? Научились?
– Давно, – рассмеялась Настя. – Если вам интересно, я как-нибудь расскажу вам, как это делается. А сейчас я попрошу вас пойти со мной танцевать.
– Я не танцую, – быстро ответил Сауляк.
– А меня это не интересует. Это вы можете рассказывать девушке, которая вам не нравится, но хочет, чтобы вы с ней потанцевали. А когда я прошу, вы должны вставать и идти со мной. Более того, я попрошу вас быть ласковым со мной до такой степени, чтобы это бросалось в глаза окружающим. Вам понятно?
– Это исключено. И не просите.
– Вы что-то путаете, Павел Дмитриевич, – сказала она ледяным тоном. – Опасность угрожает вам, а не мне. И слушаться должны вы меня, а никак не наоборот. Я вам скажу, что мы с вами сейчас будем делать. Мы будем танцевать, потом вы обнимете меня и поцелуете, а я дам вам за это по морде, после чего мы спокойно вернемся за столик, возле столика вы поцелуете меня еще раз, чтобы все видели. И только потом мы сядем. Вы все запомнили?
– Я не буду этого делать, – глухо сказал Сауляк, откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и закрыл глаза.
– Вы будете это делать, потому что так нужно. И если вы не понимаете, зачем это нужно, мне придется вам объяснять, хотя это не очень-то прилично – объяснять такие примитивные вещи человеку с вашей биографией и вашим опытом.
– Что вы хотите сказать? – спросил он, не открывая глаз. – О каком опыте вы говорите?
– Об опыте работы с Булатниковым.
– Я не намерен это обсуждать. Тем более с вами.
– Прекрасно. Я тоже не хотела бы затрагивать эту тему, но вы меня вынудили. Поэтому как только закончится перерыв, мы с вами пойдем танцевать и разыгрывать спектакль.
– Я не буду вас целовать.
«Отлично. Значит, танцевать ты уже согласен. Еще один шаг на пути прогресса».
– Вам придется.
– Нет.
Настя протянула руку и ласково погладила его пальцы. Веки его дрогнули, но глаза остались закрытыми.
– Пашенька, – сказала она тихим и необычно мягким голосом. – Пожалуйста, милый, сделай это. Ради меня. Я очень тебя прошу.
Веки приподнялись, между редкими ресницами мелькнули ослепительные полоски белков, щеки, казалось, ввалились еще глубже, но губы чуть заметно шевельнулись в слабом подобии улыбки.
– Хорошо. Пойдемте.
Музыканты заиграли новую песню, перед эстрадой уже толпилось довольно много народу, и танцевать можно было только тесно прижимаясь друг к другу. Настя закинула руки на плечи Павлу, тогда как он довольно грубо положил ладони на ее ягодицы, обтянутые короткой юбкой.
– Э, полегче, – тихонько попросила она. – Это уже слишком серьезно.
– А я не шучу. Вы сами этого хотели.
– Я хотела вовсе не этого, вы прекрасно это понимаете. Должны понимать.
– Посмотри на меня, – потребовал он, и Настя с каким-то неприятным чувством отметила,