Забыв о том, что хотела расспросить обозного старшину о других подробностях поездки, Анна одарила его еще одной чаркой и отпустила.
«Мишаня вроде говорил, что брат Арины, Григорий, прилежно учится, и отрок неглупый… и брат его двоюродный… мм… Леонид, тоже у нас, в Академии. Да, Никеша же, как привез их, про каждого рассказывал. У Леонида отец в Турове торгует, а у Григория – постоялый двор держит… держал… Про обоих отцов Никеша слова худого не сказал. Значит, Арина из достойного рода, уже хорошо. Но тут все до мелочей выяснять придется – уж больно серьезное дело-то».
Мишаня на зов Анны явился распаренный, благостный после бани, отяжелевший от неумеренно выпитого кваса, плюхнулся на скамью и, не дожидаясь материнских слов, поинтересовался:
– Об Арине спрашивать будешь?
И вдруг защемило сердце – вспомнилось, как когда-то приходил после бани Фрол, точно так же шлепался на лавку и благодушно гудел что-то в бороду. Только пахло от него не квасом, а чаще пивом. Хоть и не простой у мужа был нрав и все бывало – и плохое, и хорошее, но десять с лишним лет прожили, своим он стал уже, родным…
– О ней, сынок. Ты же все видел, все у тебя на глазах происходило. Что скажешь-то?
– Ну смотря что ты хочешь узнать. – Анне показалось, что Мишаня вот-вот хитро подмигнет. – Каков вопрос, таков ответ, матушка.
– Все тебе шуточки. – Анна с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться в ответ: уж очень довольный вид был у сына. – А мне знать надо, кого вы не просто в крепость привезли, но и в род наш ввести собираетесь. У нас новая родня появилась, а я ни сном ни духом?
– Да-а, не понравилась она тебе, матушка… Чем не угодила-то?
– Пока ничем, но непонятно в ней многое.
– А непонятное опасно. Так?
Анна ненадолго задумалась, мимоходом отметив, что опять Мишаня сумел повернуть разговор так, будто разговаривать ей приходится со зрелым мужем: хорошенько подумаешь, прежде чем отвечать.
– Пожалуй, что и так, сынок. Против чего-то знакомого средство найти нетрудно, а вот против непонятного…
– Значит, все-таки «против»? Не понра-авилась она тебе, не понравилась.
«Ах ты, паршивец. Разговор о серьезном идет, а он мать дразнить вздумал! Разыгралось дитятко».
– Сынок, не до шуток мне! – Голос Анны построжел. – Говорю же: мне ее понять надобно, а я не пой-му!
– А что именно непонятно-то?
– Столько в ней всего намешано – сразу и не разберешь, что за человек-то! А мне знать надо!
– А более всего знать хочется, чем ОНА Андрея взяла, да что ОН в ней нашел. Так?
– Дурень ты, Мишаня. Кровь молодая играет, и все мысли только об одном. Коли нашел Андрей себе бабу по сердцу – так и слава богу, давно пора, но что она