Мать испуганно взглянула на мужа и тот, наконец, сделал шаг в комнату. Нес уставилась на отца, несколько секунд в ее глазах все еще сквозила ненависть.
– Что здесь происходит? – строго спросил отец.
– Ненавижу их всех, – угрюмо ответила Нес, указывая на фамильное древо.
– Ты ненавидишь нас с мамой? Мы чем-то обидели тебя? – отец говорил спокойно, не повышая голоса, и от этого Нес сразу сделалось стыдно.
– Нет, – ответила она и виновато опустила глаза.
– Может быть, ты ненавидишь бабушек и дедушек?
– Нет, – снова покачала головой Нес.
– Так объясни же, кто и в чем перед тобой так сильно провинился, что ты смешала с грязью историю рода? – голос отца дрогнул, и теперь стало заметно, что он еле сдерживает раздражение.
И Нес всё рассказала. Как она отправилась в интернат, надеясь найти себе друзей среди таких же идеологов. Как все хорошо складывалось, пока однажды на уроке им не задали подготовить доклад о родителях, и Нес простодушно не выложила историю своей семьи, уходящей корнями в те времена, когда воинствующие касты только начинали задумываться о возможности создания некоего подобия Магистрата, призванного объединить галактическое сообщество. Нес упомянула и прадедушку, который в свое время занимал в Магистрате не последнюю должность и пользовался уважением в самых дальних уголках Галактики. Конечно, другие дети не смогли простить ей высокого происхождения, ведь, несмотря на идеологию галактического равенства, далеко не всем так повезло. Для многих это стало первым свидетельством того, что даже среди равных есть те, кто немного равнее остальных.
Вначале сверстники стали задирать ее за хвастовство, но это не вернуло детям ощущения собственной значимости. Тогда кто-то догадался, что статус-кво будет гораздо проще восстановить, если признать Нес вруньей.
Так и произошло – спустя несколько дней она не могла показать носа из комнаты, чтобы кто-нибудь не показал на нее пальцем и презрительно не назвал магистерской дочкой, своим презрительным тоном показывая все коллективное пренебрежение, которое испытывают к ней другие воспитанники интерната. Чем дальше, тем издевательства становились все более жестокими. Наслаждаясь резкой реакцией Нес и чувствуя свою безнаказанность, дети начали будто случайно толкать ее во время игр на свежем воздухе, оставляли на ее прикроватной тумбочке нарисованное от руки фамильное древо, согласно которому Нес получалась частью королевской семьи витрувианцев – давно покоренной низшей расы, чье общество было построено по законам муравьиного. Когда и это перестало приносить радость однокашникам Нес, её начали запирать в шкафу. Бывало, она сидела там часами, борясь с паникой и удушьем,