– А кражи? – тоскливо спросил Саша. Было видно, что ему самому муторно от своих подозрений.
– Да, кражи, – задумчиво произнесла Настя. – О кражах надо подумать. Давай-ка я посмотрю на твою красавицу сама. Она завтра работает?
– Во вторую смену, с трех до восьми. Где магазин, знаешь?
– Знаю. Ты ей про меня не рассказывал?
– Нет.
– Ладно, завтра схожу.
Саша неожиданно улыбнулся и вытащил бумажник.
– Возьми деньги, – он протянул ей пачку купюр в банковской упаковке.
– Это еще зачем? – удивилась Настя.
– Купишь себе что-нибудь для виду. Там все очень дорого.
«И то верно, – подумала она. – Чтобы присмотреться к этой Даше, нужно перемерить не меньше десятка платьев. А если после всех этих мучений ничего не купишь, это может показаться подозрительным. Братец-то у меня далеко не дурак. Хотя и с огромным тараканом в голове».
Закрыв за Сашей дверь, Настя вошла в комнату, где Леша сосредоточенно работал на компьютере.
– Знаешь, Лешик, у меня очень любопытный родственничек, – сказала она, подходя и обнимая его за плечи. – Он считает, что его нельзя любить.
– Да? – рассеянно отозвался Чистяков, не прекращая работу. – И почему же?
– Он некрасивый, и у него плохой характер.
– И только-то? Бедолага, знал бы он, какой характер у его сестры! И ведь нашелся идиот в моем лице, который ее любит. Тебе место освободить? Я уже заканчиваю.
– Спасибо, Лешенька. А что у нас на ужин?
– Там, по-моему, еще котлеты остались.
– А по-моему, мы их уже доели, – усомнилась Настя.
– Все. – Леша закончил программу и вышел из-за стола. – Садись, светоч борьбы с убийствами. Я наконец понял, почему ты не выходишь за меня замуж.
– Почему? – полюбопытствовала она, отыскивая свою директорию в компьютере. – Скажи, я хоть знать буду.
– Потому что ты ленивая и нехозяйственная. Пока я прошу твоей руки, а тому без малого полтора десятка лет, я от тебя якобы зависим, и ты помыкаешь мной как хочешь. Если я на тебе женюсь, то обрету свободу и независимость, а кто будет тебя, поганку, кормить?
– Если не будешь кормить, я с тобой разведусь, – пообещала Настя, рисуя на экране таблицу.
– Да куда тебе! Разведется она, – проворчал Чистяков, собирая со стола свои записи. – Тебе даже бутерброд сделать лень, не то что разводиться.
2
Дмитрий Сотников с улыбкой смотрел на семерых ребятишек, старательно рисующих натюрморт. Хоть они и одаренные дети, но все равно – дети, непосредственные, непоседливые, ужасно забавные. Дмитрий любил своих учеников, он вообще любил детей и ни за что не согласился бы взять группу подростков постарше. В художественной школе, которая в последний год приобрела пышное название Академии искусств, он работал больше десяти лет, и за все эти годы у него в группе не было ни одного старшеклассника.
Общение