– Это ваша подпись?
Настя протянула Масленникову протокол, составленный Ларцевым.
– Моя. Что-то не так?
– Вы читали протокол, прежде чем его подписывать?
– Честно признаться, нет. У меня не было оснований не доверять вашему коллеге. А в чем дело?
– Прочтите, пожалуйста, протокол и скажите, все ли в нем вас устраивает.
Масленников углубился в протокол, написанный мелким неразборчивым почерком Володи Ларцева. Дойдя до середины второй страницы, он раздраженно бросил листы на стол…
– Откуда это взялось? – зло спросил он. – Я говорил совершенно не так. Смотрите, здесь написано: "Ваша знакомая нуждается в неотложной госпитализации, так как находится на грани острого психического заболевания". Якобы я так сказал Карташову. Но ведь на самом деле я говорил Борису, что его знакомую непременно нужно отвести к врачу. Не исключено, что она может оказаться больна, и врач посмотрит, не нуждается ли она в лечении. Однако нужно быть готовым к тому, что, если врач установит у нее начало острого психического заболевания, ей будет предложена неотложная госпитализация. Вы видите разницу? Ваш коллега убрал из моих показаний все сомнения и вообще поставил все с ног на голову. А это? "Такое состояние, как у нее, называется синдромом Кандинского-Клерамбо".
Откуда я могу точно знать, какое у нее состояние?! Я ее в глаза не видел! Я помню, что сказал: "Такие симптомы, о которых вы мне рассказываете, могут быть характерны для синдрома…" Нет, я решительно отказываюсь понимать, как можно было так исказить мои слова!
Масленников рассердился не на шутку. А Настя, снова сказавшаяся в роли «стрелочника», на котором срывают негодование все, кому не лень, почувствовала, что в ней закипает злость на Ларцева. Можно торопиться и сокращать изложение, но нельзя же перевирать показания!
– Давайте запишем ваши показания еще раз, – примирительно сказала она. – Я постараюсь фиксировать все дословно, а вы потом обязательно перечитайте. С чего все началось?
– В октябре ко мне обратился мой бывший однокурсник.
Валентин Косарь и попросил принять для консультации его знакомого Бориса Карташова. Косарь пояснил мне, что Борис обеспокоен состоянием здоровья своей подруги, у которой появились навязчивые идеи о том, что кто-то подсмотрел ее сон и воздействует на нее при помощи радио…
Настя старательно записывала показания доктора Масленникова, с тоской думая о том, что опять вытянула «пустышку». Никаких расхождений в показаниях Карташова и Масленникова ей найти не удалось. Это никоим образом не снимало подозрений с художника, но ниточка, за которую Настя хотела уцепиться, снова выскользнула из пальцев. Ох Ларцев, Ларцев! Ну почему ты не потратил лишний час на беседу с Колобовой? Почему не обратил внимания на автосекретарь в квартире Карташова? Почему не выяснил, как Карташов нашел доктора Масленникова? Целый месяц потерян впустую. Версия об исчезновении Виктории Ереминой в связи