– Да. Я каждый день ходил смотреть на тюленей.
Кейт замерла:
– Правда?
Он пристально посмотрел на нее:
– Не стройте напрасных надежд, мисс Диксон. Это не означает, что я собираюсь сказать «да». Мой ответ по-прежнему «нет».
– Почему?
– Мне не нужна причина. В этом вся прелесть австралийской системы свободного землевладения. Моя земля – мои правила.
Тогда Кейт достала свой единственный козырь.
– На самом деле нет. – Его лицо стало мрачнее тучи, но она продолжила: – С формальной точки зрения это не ваша земля. Пока.
Его глаза сузились.
– Это правда?
– Мне сказали, что, согласно последней воле Лео, утверждение завещания займет шесть – восемь недель. До тех пор ферма будет официально принадлежать вашему отцу и наш с ним договор останется в силе.
Она очень на это надеется. Ей пришлось ужинать с одним неприятным типом, чтобы отблагодарить его за помощь в этом деле.
Кейт сложила руки на груди, словно боясь, что Грант Макмертри вырвет ей сердце. Он смерил ее ледяным взглядом, и оно заколотилось еще сильнее.
– Вы сомневаетесь, что у меня достаточно связей, чтобы ускорить этот процесс? Я юрист, мисс Диксон. Или, может, мне следует называть вас доктор Диксон?
– Доктор Диксон был моим отцом, поэтому я предпочитаю обращение «мисс». Если вам оно не по душе, можете звать меня Кейт. Впрочем, как бы вы меня ни называли, ничего не изменится. Мне сказали, что, даже если прибегнуть к махинациям с документами, утверждение завещания займет не менее шести недель.
– Я не прибегаю к махинациям, мисс Диксон, – произнес он враждебным тоном. – Я просто применяю законы.
Тип, с которым она ужинала, тоже юрист.
Выражение его лица изменилось.
– Думаете, за шесть недель что-то изменится?
– Возможно, ничего. Но возможно, вы убедитесь, что работа, которую мы делаем, важна.
– Для кого?
– Для науки. Для понимания того, как влияют хищники на изменение количества рыбы. Для будущей экологии океанов.
– Для вас.
Кейт глубоко вдохнула и выдохнула.
– Да, для меня. Это дело моей жизни.
И все, что у нее есть.
Макмертри фыркнул и цинично улыбнулся:
– Вряд ли через несколько лет вы повторите эти слова.
– Сколько вам? Сорок? – Она знала, что меньше.
– Тридцать пять.
Для такого успешного юриста, каким Грант Макмертри был представлен в Интернете, он слишком молод. Должно быть, он решительный и целеустремленный. Ее всегда восхищали эти качества.
– Когда вы были моложе, неужели вас ничего не интересовало настолько, что вы были готовы отказаться ради этого от всего остального?
Нахмурившись, Грант засунул испачканные краской руки в карманы. Когда он был моложе, он думал только о том, как бы поскорее убраться с этой фермы и избежать скучного будущего, которое ждало его здесь. Найти свой собственный путь. Ему потребовалось десять лет, чтобы понять, что он его не нашел. Еще девять он ждал