Тут его размышления были прерваны весьма решительным образом. Что-то узкое и горячее проникло к нему под ремень и попыталось оттянуть его вбок. Вадим изумленно поднял голову и встретил лукавый взгляд Лубилаш, чья шоколадная ладонь прижалась к его боку.
– Не печалься, белый воин, – прошептала она. – Пойдем за сундук. Все спят, не бойся. Вон какой у тебя твердый банан. – Она хихикнула и провела рукой у сержанта между ног. – Пора его съесть.
– Но-но, – насторожился Вадим, однако за сундук пошел. Ноги словно сами несли его вперед. – А если отец или мать заметят?
– Не заметят. Я знаю, они всегда в это время спят. Два часа. Тебе хватит двух часов?
– А как же... Ну, как тебе сказать...
– Вот. – Она вынула откуда-то из-под набедренной повязки плашку презерватива и протянула ее Вадиму. – У папаши стащила. Он их в специальном горшке держит, а я подсмотрела. Когда у какой-то семьи становится слишком много детей, он выдает такую штуку мужчине и говорит: «Береги этот резиновый чехол как боевое копье! Надевай на свой банан, только когда идешь спать с женой. Потом снимай и полощи в ручье. А порвется – приходи за новым». Поэтому у нас в деревне не так много детей.
Лубилаш потянула Вадима за руку, заставляя опуститься рядом с собой. Ей-то снимать с себя ничего не надо было – отстегнула ворох листьев, что болтался вокруг пояса, и готово. Зато Вадим, срывая пальцы на ремне, провозился с минуту, прежде чем смог освободить свой пылающий «банан».
– Сойдет, – великодушно кивнула Лубилаш. – Хоть и не черный...
Как Вадим ни сопротивлялся изнуряющей слабости, что навалилась на него после безумной любви с горячей негритянкой, устоять не смог и на какое-то время отключился. Разбудил его грозный голос вождя, который, оказалось, потерял пленника и собирался поднять на ноги весь личный состав деревни.
К счастью, Лубилаш вовремя показала ему на растрепанного сержанта, который с тяжелой головой выбрался из-за сундука. Сама девушка, как ни в чем не бывало, продолжала размахивать листом, словно ни на минуту не отлучалась от отца.
Тут же в хижину вбежал воин с копьем наперевес и наклонился к Потрясающему Пальмы. Вадим слышал, как копьеносец лопотал что-то на местном наречии, порой делая неприличные жесты. Мвере-Бижи слушал его с возрастающим разочарованием и даже горечью, и Вадим окончательно заподозрил неладное. Наконец вождь прервал гонца и пинком отправил его наружу.
– Плохо! – сказал он в пространство. Посмотрел на Вадима и с предельно раздосадованным видом повторил: – Очень-очень плохо!
– Что-то случилось?
– Твой черный друг не прошел третье и последнее испытание на мужскую доблесть. Он не способен быть таха.
– Может быть, это какая-то ошибка? – Сержант никак не мог поверить