Оживление бубна. Сергей Стратановский

ударов кнутом, великий хан.

      – Пусть будет так, – сказал Токтамыш. – Если он выдержит полсотни ударов и останется жив, значит, такова воля Аллаха.

      Дюрмен был явно недоволен таким поворотом дела, но не посмел перечить хану и только попросил разрешения присутствовать при наказании.

      – Нет, – сказал Токтамыш, – тебе, бий, следует отдохнуть после дороги. Мой слуга проводит тебя во дворец. Останься у меня на несколько дней, я давно не видел тебя.

      Дюрмен поклонился и в сопровождении ханского слуги вышел из юрты.

      – Сеид Ахмат, – сказал Токтамыш тотчас после его ухода, – этот мальчик не выдержит полста ударов кнутом. Если он умрет, мангыты затаят злобу на нас.

      – Мы обязаны его наказать, великий хан. Иначе Кубугыл решит, что мы одобряем казнь Урмана.

      – Ты прав, сеид. Предлагаю наказать десятью ударами кнутом и отпустить домой.

      – Но что мы скажем Дюрмену?

      – Дюрмену мы скажем, что Бекет получил полсотни ударов и по воле Аллаха остался жив.

      Сеид Ахмат согласился. Слуга увел Бекета, чтобы рядом, за Золотой юртой, наказать его. Хан Токтамыш занялся с сеидом и карачами делами державы, а когда слуга возвратился, спросил:

      – Он кричал?

      – Нет, великий хан. Из его рта не вылетело ни единого звука.

      – Значит, когда станет азаматом, будет хорошим воином. А теперь скажи: отправится ли завтра утром какой-нибудь караван в Укек?

      – Да, великий хан. Бухарцы завтра поутру покидают твою столицу и направляются туда.

      – Хорошо. Отведи к ним мальчика и попроси доставить его домой. Бию Дюрмену мы скажем, что он бежал.

      На следующее утро Бекет с бухарским караваном покинул Сарай-Берке.

      2

      Место казни было за городом, на берегу Идиля у горы Сарытау. Там когда-то, по рассказам стариков, находился тияк – жертвенный камень, на котором приносили в жертву первенцев от стад. Было это в давние времена, когда мангыты еще не приняли веру пророка Мухамеда и поклонялись собственным темным богам. Теперь здесь была плаха, на которой отрубали голову нарушившим закон и обычаи предков. Было раннее утро, солнце только что поднялось над Идилем и осветило склон горы. Перед плахой, уткнувшись в нее обреченным лицом, стоял на коленях со связанными руками Урман. Поодаль в напряженном ожидании стояли ребята из благородных семей, а перед ними, непреклонный и властный, с секирой на плече – Кубугыл.