Стук в дверь повторился, но на этот раз прозвучал несколько громче и требовательнее.
– Кто там? – недовольно спросил Христофоров.
– Это тот человек, которому вы в свое время очень помогли, – раздался из-за двери знакомый звонкий голос. – Мне бы хотелось с вами переговорить о важном деле.
Поколебавшись, Валерий Михеевич выдвинул щеколду и приоткрыл дверь. У порога стоял молодой мужчина с короткой рыжеватой бородкой, немногим более тридцати лет, в укороченном модном черном сюртуке и темных зауженных брюках.
– Это вы? – спросил Христофоров.
– Собственной персоной Леонид Варнаховский, – отвечал молодой мужчина. – Или вы ждали кого-то другого? Надеюсь вас не разочаровать. В прошлый раз мы с вами говорили о том, что неплохо было бы затеять собственное предприятие. Надеюсь, что наш разговор остается в силе?
Христофоров посмотрел на аллею, по которой несколько минут назад ушел комиссар с карабинерами, на кусты, возвышающиеся над невысокой изгородью. Ничего такого, что могло бы насторожить, а накатившая ночь лишь только подчеркивала важность разговора.
– Вы один?
– Комиссар полиции здесь будет точно неуместен.
– Вам может показаться это смешным, но он заходил ко мне за несколько минут до вашего появления.
Молодой мужчина негромко рассмеялся.
– Я едва не столкнулся с ним у самой калитки, и мне пришлось некоторое время посидеть в кустах, прежде чем он ушел от вас. – Слегка поморщившись, добавил: – В прошлый раз мы расстались с ним не самым лучшим образом. Просто я не хотел бы его расстраивать.
– Проходите, – предложил Христофоров, распахнув дверь пошире. – Что же нам у порога разговаривать?
Поблагодарив легким кивком, Варнаховский прошел в комнату.
Огонь камина охотно пожирал сухие ветки, брошенные аккуратной стопкой. Языки пламени, умирая в воздухе, бросали тени на стены, выкрашенные в сиреневый цвет, на громоздкую мебель эпохи Людовика XIV, на лица мужчин, сидящих в креслах с бокалами вина в руках.
Валерий Христофоров любил камин, нередко затапливая его даже в летнюю пору во время обильных дождей или для того, чтобы придать разговору располагающую доверительную атмосферу, – собственно, как и в этот раз. Древние люди не случайно наделяли огонь мистическими качествами, не позволяя ему погаснуть даже на мгновение, а уж они-то прекрасно осознавали, что значит уют! Нетрудно представить пещерного человека, развалившегося у костра на какой-нибудь разлапистой коряге – чем не кресло времен палеолита! Наверняка где-то внутри самого Валерия Михеевича тоже прятался дремучий язычник. Если не так, тогда откуда эта неистребимая тяга взирать на огонь по нескольку часов кряду?
Пламя понемногу стало ослабевать; как и всякое божество, оно требовало пищи, и Христофоров, подняв с пола несколько сухих веток, аккуратно положил их на огонь.
Он