Гурьев взял один из ножей. Баланс был хорош, да и всё остальное – внушало уважение. Он крутанул нож в пальцах несколько задумчиво и спохватился лишь тогда, когда увидел, как прянул от этого движения бедный Моисей Ицкович. Впрочем, большого труда успокоить купца Гурьеву не составило. Он быстро выяснил и то, что его на самом деле интересовало: кто, собственно говоря, настоящий автор сего чуда и когда появится снова, если появится. Тыншейского кузнеца Тешкова Менделевич ждал со дня на день. Ну, складывается как-то всё, подумал Гурьев. План у него в голове возник практически мгновенно.
– А оно вам надо?! – совершенно искренне изумился Менделевич. – Будь у меня возможность, я сегодня же уехал бы. Да хоть в Америку!
– Ну, Америка тоже не резиновая, реб Мойше, – улыбнулся Гурьев. – А мне, бродяге без ремесла, куда ещё, как не в подмастерья подаваться.
– Ну, дело, конечно, ваше, – не стал углубляться в дискуссию Менделевич. – Только места тут, чуть в сторону от железки, дикие и опасные. И хунхузы всякие, и семёновцы, и прочие «овцы». Это в Харбине относительно спокойно, да и то… Того и гляди, война между большевиками и китайцами начнётся. Тогда уже точно житья не будет, особенно евреям!
– Будем переживать неприятности по мере их возникновения, – Гурьев наклонил голову набок. – А вообще, реб Мойше, так вам скажу. Добрая драка лучше худого мира. Особенно с тем, кто мир использует, чтобы с силами собраться да вам же, мирному и незлобивому, в глотку вцепиться. Так что поживём – увидим.
– Как знаете, как знаете, – повторил Менделевич. – Если уж вам так хочется. Только мне кажется, что вы больше по торговой части способности имеете, чем по ремесленной.
– Да? – Гурьев чуть изменил позу и выражение лица. – А так?
Менделевич с минуту его разглядывал, а потом на его физиономии отобразилось такое удивление, что Гурьев не нашёл нужным скрыть улыбку.
– Как вы это делаете?! – Менделевич снял пенсне, зачем-то повертел его в руке и надел снова. – Просто Качалов,[2] да и только!
– Василий Иванович – гений, – серьёзно проговорил Гурьев. – Вот способы проникновения в суть образа у нас с ним, конечно, совершенно разные.
– Что?! – Менделевич уставился на Гурьева совсем дикарём. – Ох, реб Янкель!
– Ладно, ладно, – сжалился над ним Гурьев. – Нож этот я у вас куплю, и даже торговаться не стану, – он выложил на прилавок золотой «полуимпериал» с профилем Николая Второго. – Берите, не стесняйтесь. Быстрее на билет в Америку насобираете.
Заросший до самых глаз бородищей Тешков казался стариком, хотя в действительности едва перевалило кузнецу за сорок. На редкость удачный торг с владельцем скобяной лавки привёл его в