– Кто ты? – Страх вытеснил из головы Киана все мысли, парализуя его волю и лишая возможности даже помолиться. – Кто ты?
Его бедра продолжали ритмично двигаться, увлекая все выше к сияющей вершине, и он ничего не мог с этим поделать. Лилит схватила его за волосы и резко дернула голову назад, открывая горло.
– Ты великолепен, – шепчет она. – И ты станешь таким, как я.
Клыки вонзаются в его шею. Среди безумия и боли он слышит собственный крик. Чувствует невыносимое жжение, проникающее под кожу, в кровь и кости. А вместе с болью приходит чудовищное, непередаваемое наслаждение.
Преданный собственным телом, он несется навстречу смерти в кружащуюся вихрем, поющую тьму. Тем не менее какая-то часть его все еще борется, цепляется за свет, за жизнь. Но боль и наслаждение увлекали его все дальше, в глубины бездны.
– Ты и я, мой красавчик. Ты и я. – Лилит откидывается назад; теперь она держит его на руках, словно ребенка. Потом ногтем расцарапывает себе грудь, и из ранки начинает капать кровь – точно так же, как капает с ее губ. – А теперь пей. Пей мою кровь, и ты будешь жить вечно.
«Нет». Это слово, молнией мелькнувшее в мозгу, так и не слетело с его губ. Чувствуя, как ускользает жизнь, он все равно цепляется за последнюю надежду. Даже когда Лилит притягивает его голову к своей груди, Киан, собравшись с силами, пытается сопротивляться. А потом ощущает на губах вкус ее крови – роскошный и головокружительный. Несущий с собой жизнь. Словно младенец у материнской груди, он пьет свою смерть.
Вампир проснулся на закате дня в полной темноте и тишине. Спать в таких условиях он привык с тех давних пор, когда изменилась его сущность.
За прошедшие годы Киан видел этот сон бесчисленное количество раз, но всегда заново переживал падение в бездну. Он видел свое лицо – не отражающееся в зеркалах с той ужасной ночи, – и это раздражало и сердило его.
Вампир не жаловался на судьбу. Бессмысленное занятие. Он примирился с ней и использовал ее. Благодаря обретенному бессмертию он наслаждался богатством, женщинами, комфортом, свободой. Чего еще можно желать?
И то, что у него не бьется сердце, – совсем не такая уж большая цена за все это. Сердце, которое стареет, слабеет и, в конце концов, неизбежно останавливается, точно сломанные часы.
Сколько умирающих и разлагающихся тел он видел за свои девятьсот лет? Невозможно сосчитать. Даже не видя в зеркале отражения своего лица, Киан знал, что остался таким же, как в ту ночь, когда Лилит превратила его в вампира. Кости его были такими же крепкими, кожа – упругой и гладкой, глаза – яркими, зрение – острым. У него не было и никогда не будет седых волос или дряблой кожи.
Изредка – в темноте, в одиночестве – он ощупывал свое лицо. Высокие, выступающие скулы, небольшая ямочка на подбородке, глубоко посаженные темно-синие – он помнил – глаза. Прямой нос, четко очерченные губы.
Его облик ничуть не изменился. И не изменится никогда. Хотя иногда можно