– Он устал.
И побежал за Гартом. Еще с минуту они мелькали между деревьев, затем исчезли. Дима опустил голову на колени и закрыл глаза. Тири подсел ближе, обнял его за плечи:
– Дима, ты на них не обижайся. Я тебя понимаю, честное слово.
Дима невольно улыбнулся:
– Спасибо, Тири.
– Дима, а почему так гинар?
– Что? – Дима повернул голову и посмотрел на него: – Как?
– Гинар … Ну, ты чего? Гинар стало, света то есть меньше!
Дима смотрел на Тири, и улыбка сползала с его лица. Итак, одно слово уже исчезло из его памяти. Гинар. Или, проще говоря, темно. А почему потемнело? День только начался! Пилот посмотрел вверх.
Небо, неизменно голубое и ясное небо, было подернуто желтой дымкой. Солнце сквозь нее расплывалось тусклым, неровным диском. А пелена все сгущалась и сгущалась, небо стало оранжевым, с мутными серыми разводами. Дима вдруг понял, что уже с минуту вокруг стоит легкий шорох и листья на деревьях чуть дрожат. Он поднял руку, провел ею по рубашке и взглянул на ладонь.
Пыль. Мелкая желтая пыль пустыни… Дима снова поднял глаза. Спокойная вода озера покрылась рябью, а еще через секунду песок захрустел на зубах. Он вскочил, выбежал на открытый берег, огляделся. Здесь, внизу, пока еще было тихо. А деревья, растущие на горных склонах вокруг долины, гнулись от ветра…
Тири подошел к нему и взял за руку:
– Как красиво, Димка!
Пилот с удивлением посмотрел на Тири. Лицо парня отражало лишь восторг. Он не понимал, что происходит…
– Димка, а такое еще будет? Если когда-нибудь…
Короткий порыв ветра ударил в глаза, растрепал волосы. Браслеты на руках у ребят одновременно вспыхнули желтым и тихонько загудели.
Дима схватил друга за руку, потащил за собой. Они подбежали к палатке, Дима дернул за клапан, и маленький домик мгновенно осел. Не задерживаясь ни на секунду, они побежали к Лагерю.
Все так же, как прежде, шли между ярусами лифты. Все так же, как прежде, работали заводы. Ни один Равный не подозревал о происходящем снаружи.
Только многокилометровые тоннели, удерживаемые в воздухе мощным магнитным полем, задрожали под натиском бури. Но автоматика отреагировала мгновенно, увеличив до предела подачу энергии в соленоиды.
В трех Городах пришлось запустить аварийные реакторы.
До тех пор, пока не начали валиться деревья, Тири не было страшно. Он лежал у большого вросшего в землю камня рядом с какой-то девчонкой в трепавшемся на ветру платье. Шагах в пяти вжимался в прибитую ветром траву Дима. Стало совсем темно, солнце исчезло, а в оранжевом, ревущем аду над головой змеились короткие белые молнии. Тири чуть приподнял голову и увидел, как высокое, старое дерево медленно выворачивается из земли. Он снова закрыл глаза и с минуту лежал не двигаясь.
Его оцепенение прервал крик девчонки. Она смотрела вверх, на пологий горный склон, теряющийся в тучах