Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917. Екатерина Правилова

в варшавской Комиссии финансов и не подозревали⁵⁶. В планах правительства было дальнейшее «сближение». При этом декларированная Статутом 1832 года «отдельность» финансового управления могла сочетаться с «зависимостью». В записке князя В.П. Кочубея, написанной в 1833 году (к ней мы еще вернемся ниже), планировалось: «…оставя управление финансов Царства отдельно, сливать доходы в одну массу с нашим казначейством. На основании сего желать должно… чтобы управление финансов Царства поставлено было в пределы, сколько можно от действия здешнего зависящие»⁵⁷.

      Внешние займы Царства Польского 1835 и 1844 годов и политика Министерства финансов

      Новая практика принятия решений отразилась, в частности, и на возможности польского правительства брать займы за границей⁵⁸. Заем 1829 года, как указывалось выше, был полностью подготовлен польской Комиссией финансов и казначейства и Польским банком, без участия Министерства финансов, и был согласован с императором через посредничество статс-секретаря. Но средства, полученные по этому займу, так и не были с пользой употреблены правительством – ими воспользовались участники восстания 1830 года. После подавления восстания польская казна еще больше, чем ранее, нуждалась в деньгах: на выплату контрибуции, восстановление хозяйства и покрытие части военных издержек империи вследствие появления новых обязательств.

      В 1832 году наместник Паскевич представил рапорт о заключении займа. Необходимость займа мотивировалась дефицитом бюджета и большими военными расходами. Рапорт наместника поступил 3 ноября 1832 года на обсуждение Комитета по делам Царства Польского. Ему предстояло решить два вопроса: «Можно ли вообще допустить, чтобы денежные заграничные займы и всякие тому подобные меры могли быть производимы для Царства в отдельном виде от Империи? Настоит ли действительно необходимость в настоящем случае прибегать к займу?»

      Первый вопрос о законности и допустимости займов поставил комитет в тупик: определенный ответ на него так и не последовал. Между тем комитет признал, что поскольку «армия наша в Империи и Царстве составляет одно целое без различия, состав прежде бывших войск польских уничтожен, положены прочные основания соединению в делах законодательства и во всех важнейших предположениях», то такой способ заимствования «неудобен». Кроме того, заключение займа польским правительством «может дать повод к разным невыгодным толкам в такое время, когда правительство российское само обращается к открытию внешних займов». Необходимость этой операции тоже показалась сомнительной – по мнению Комитета, дефицит бюджета не был так велик, как считал наместник⁵⁹.

      Российское правительство неохотно отозвалось и на просьбы о предоставлении займа польской казне из казначейства, и на ходатайства о разрешении самостоятельно заключить заем за границей. Упадок польских финансов, отсутствие какой-либо реальной программы улучшения их состояния, огромные военные расходы – все