– Отвернитесь.
Таврин молча повиновался. Что за новость, уж не собираются ли его пристрелить в затылок?
– И ответьте мне вот на какой вопрос: что вы видели на столе и в каком порядке лежат эти вещи?
– Четыре патрона от крупнокалиберного пулемета лежат все вместе рядом с вашей правой рукой. Пять патронов с трассирующими пулями с зеленой маркировкой разложены веером чуть выше. Коробок спичек лежит в центре стола, короткой стороной к вам. Рядом портсигар, длинной стороной он направлен в окно. Восемь шурупов лежат горкой. Шесть болтов выложены дорожкой. Вы неосторожны, господин оберштурмбаннфюрер, пистолет взведен. А что, если мне вздумалось бы его выхватить и направить на вас?
– Однако… Повернитесь.
Таврин немедленно подчинился и, посмотрев на предметы, разложенные на столе, остался доволен своей наблюдательностью. Пистолет уже благоразумно был спрятан в ящик стола.
– А вы молодец. Если бы я не был знаком с вашим личным делом, то подумал бы, что вы прошли серьезную подготовку в русской разведшколе. Впрочем, русский разведчик вел бы себя более благоразумно. – Оберштурмбаннфюрер небрежно смахнул весь хлам в выдвинутый ящик стола. – Пройдете трехмесячную подготовку у нас, а потом вас отправят в лагерь «Предприятия „Цеппелин“. Надеюсь, что вы будете полезны Германии и фюреру. А я со своей стороны напишу вам рекомендательное письмо. Что поделаешь, в наше время без протекции никак нельзя. – Широко улыбнувшись (Таврин никогда не видел его в таком хорошем расположении духа), он добавил: – Должны же знать о ваших способностях те, кому это положено знать по службе.
Глава 13
РАСПОРЯЖЕНИЕ ГИММЛЕРА
Перешагивая порог кабинета Генриха Гиммлера, Вальтер Шелленберг ощутил легкое волнение. Несмотря на просторный кабинет, каков и должен быть у одного из высших руководителей рейха, обставлен он был довольно скромно: длинный стол, за которым проводились совещания; шесть стульев, поставленных вдоль стен; в углу старомодный шкаф, в котором плотно стояли книги (предпочтение отдавалось немецкой классике и мемуарной литературе). Камин, выложенный зеленой изразцовой плиткой, рядом с камином возвышалось глубокое кресло. Обращала на себя внимание огромная картина, висящая напротив двери, – яркими сочными красками были нарисованы горы, к подножию которых притулилась небольшая деревушка с черепичными крышами, через деревушку проходила широкая, слегка петляющая дорога, терявшаяся в межгорье.
Этот незамысловатый пейзаж так и дышал покоем и безмятежностью и несколько смягчал казенный аскетический вид кабинета. С первого взгляда было ясно, что это полотно работы какого-то выдающегося мастера. Возможно, на оборотной стороне имеется даже музейный номер. Гиммлер не пропускал мимо себя ни одной красивой вещи, а к шедеврам питал определенную слабость.
Гиммлер сидел за небольшим письменным столом и что-то писал.
Выбросив