Вальтер Шелленберг, начальник военного управления имперской безопасности, не считал себя паркетным генералом, а потому неимоверно тяготился пустыми светскими беседами и изнывал от тоски в обществе праздных дам.
Единственное, что его привлекало на приемах, так это отличный ужин и великолепные французские вина, которыми были забиты подвалы замка.
Он не без зависти наблюдал за тем, как Риббентроп легко, будто скользя по льду, пробирался по переполненному залу, одаривая любезной улыбкой каждого встречного. Дипломатическая деятельность не прошла для бывшего торговца винами бесследно, он сумел обрести немалое обаяние и теперь щедро расточал его во все стороны: дамам отпускал красивые комплименты, замечая их украшения, а мужчинам по-свойски пожимал руки, широко улыбаясь.
Вальтер Шелленберг всерьез завидовал пусть и наигранному настроению министра, у него бы так не получилось. Самое большее, на что он был способен, так это нелепо скривить губы, выражая нечто похожее на беззаботное настроение. Хотя с тем же успехом можно было бы предположить, что у бригадефюрера СС от зубной боли сводит скулы.
Риббентроп вышел на крыльцо, шумно вдохнул горный воздух и, вскинув руки, восторженно протянул:
– Посмотрите, какая красота! Ну чем не рай! А ведь меня уговаривали не приобретать этот замок. Знаете, теперь я его не променяю на все сокровища мира.
Весна в горах наступает рано, а первые цветы так и вовсе пробиваются буквально из-под снега, и у Шелленберга невольно возникло ощущение, что они шагнули прямиком в тропический рай. Особенно красивыми были кусты, посаженные близ крыльца, – распустившись белым цветом, они напоминали хлопок. А между ветками виднелось озеро, зажатое со всех сторон горами. Поговаривали, что в нем водится необыкновенно вкусная форель, которой здесь так много, что она буквально бросается даже на голый крючок.
При наличии свободного времени можно будет проверить все эти россказни.
– Дышится и впрямь великолепно, – вынужден был признать Шелленберг.
– Вы знаете о том, что Фушл очень старинный замок? – с гордостью в голосе продолжал Риббентроп.
Еще одна скверная привычка рейхминистра заключалась в том, что даже самые серьезные разговоры он начинал с затяжной преамбулы. Вальтера Шелленберга подобная манера разговора несказанно раздражала, но из опасения нажить из-за пустяков серьезного и опасного врага приходилось выслушивать эти долгие предисловия, а чтобы не выпасть из образа, нужно было принимать учтивый вид.
– Только почему вы все время называете этот дом замком? – пожал плечами Шелленберг, стараясь скрыть нарастающее раздражение. – Я не вижу здесь ни крепостных стен, ни башен, ни каких-то других фортификационных сооружений.
Рассмеявшись негромким смехом, Риббентроп повел бригадефюрера СС Шелленберга к озеру. Под ногами негромко захрустел гравий. Как только раздвинули