А что я, куда мне было идти? Деду я доверяла. Он ко мне всегда с теплотой и добротой относился. Подумала я, поразмыслила и пристала на дедовское предложение. Ранним утром, как только солнце взошло, я на чайке вместе с ребёнком, дедом и пятью его помощниками отбыла в новые края. Края эти, сам видишь, стали для меня и домом, и новым миром, в котором я заново училась жить. Поначалу, конечно, трудно было, но привыкла. Сейчас понимаю, не будь деда, скорее всего не выжила бы, сломалась и рано ушла из жизни. Все возможные варианты своей жизни я, когда кое-чему научилась, просмотрела. Не было у меня без деда шансов и до тридцати лет дожить. А сейчас мне уже шестьдесят пять, а все живу и не собираюсь пока на покой…
Горпына замолчала, вспоминая былое. Я тоже не нарушал спокойствие. Солнце то и дело выныривало из-за небольших тучек, согревая лучами землю вдогонку уходящему лету. Легкий ветерок то слегка веял, то замирал. С речки, а она была почти рядом, уже разносилась прохлада. Было тихо. Тишину вновь нарушила Горпына.
– Хватит басней. Вечером продолжу. Так каждый раз буду рассказывать, если тебе слушать не надоест, после того, как ты травушки выпьешь.
Я кивнул. Горпына встала и ушла. Дел у нее было много. Я же остался сидеть, размышляя о своем, вспоминая детство и юные годы. Перед внутренним взором проплывали пейзажи Франции. Одно меня тяготило: ушел я, а жену с детьми, получается, вроде бы как бросил. Взял только старшего сына Мишеля. Я жив, а сын уже мертв. Ничем не смог ему помочь. Ничем. С другой стороны, сын выбрал путь воина. А на этом пути ранняя смерть частая гостья, особенно, когда ты не думаешь головой. Надо признать, что с этим у нас всех большие проблемы. Хорошо еще, если видишь на два-три хода вперед, если же на один, то тут никто и ничто не поможет, если ты – воплощение духа. Это еще противоположные духу воплощения темных энергий могут на что-то доброе рассчитывать, на какую-то подстраховку. Мы же что сами своим трудом сделаем, то и наше. Иной раз даже плоды наших трудов нам не принадлежат…
Ближе к вечеру, выпив снова настой, я с удовольствием слушал продолжение рассказа Горпыны. Вела она рассказ с присущей ей силой, умением и знанием дела, хотя вроде бы рассказчицей и не была такой уж умелой. Отмечала главное, иной раз обращала внимание на детали, усмехалась, рассказывая о деде. Ему, когда он за ней прибыл, всего семьдесят два было, но Иван не выглядел на свои годы. Десять лет назад, в шестьдесят два года он окончательно повесил саблю на стенку, а потом ушел из Войска, даже Хортицу покинул, чтобы обрести покой и силу мысли в извечных волховских местах в районе Канева. Здесь лет шестьдесят назад было еще более глухо и тихо, чем сейчас: величаво катил свои воды Славута-Днепр, шумели дубовые рощи, многочисленные острова были привлекательны тем, что здесь пока еще была воля вольная. Не было ни пана, ни ксендза, ни кого-то еще, кто бы рассказывал, как жить и что делать.
Правда,