– За сыном!
Я посмотрела на часы. 06:25. 3 июня 1976 года. Четверг.
Сестра высоко подняла ребёночка, и я увидела, что это мальчик. Я засмеялась и заплакала сразу. А малыш взял да и написал мне на ногу.
– Ох, разбойник, ну иди к маме, – и сестра положила мне его прямо на грудь.
Малыш сразу стал крутить головой и верещать.
– Сестра, что с ним?
– Титьку вытаскивай, он грудь ищет. Проголодался, разбойник, ишь, как мамку умотал!
Я вытащила грудь в разрез ночной рубашки, и мой мальчик, мой сынок, сразу ухватил её, стал жадно сосать, причмокивая.
Сестра гремела какими – то тазами.
– Ну, на первый раз хватит! – сказала она, – вот и доктор как раз пришёл, Надо пуповину перерезать. Ты не бойся, сейчас ещё схватки будут, легкие, это послед отойдёт.
Я провела рукой у себя по животу и вздохнула с облечением – пуза моего необъятного больше не было.
– Всё нормально, сестра, обрабатывайте мальчика, – сказал доктор, осмотрев моего сына.
Сестра ополоснула моего малыша в тазике, прочистила ушки и носик. А потом завернула его, как матрёшку, и положила на столик, что стоял в ногах у моего кресла.
– Ты, молодец, Ира, поздравляю тебя с сыном! Богатырь! 3750 и 54 см! А я пошла дальше – работа.
И она ушла. Появилась нянечка, протёрла пол в боксе и, молча, вышла.
А я осталась лежать в насквозь мокрой рубашке на клеёнчатом холодном столе. Через какое – то время малыш мой начал чихать. Я заволновалась. В боксе было холодно. За окном стеной шёл июньский дождь.
Прошло ещё минут сорок, опять зашёл детский доктор.
– Ну, как Вы тут?
– Доктор! Он всё время чихает, здесь холодно, я боюсь, что он простудится.
– Не волнуйтесь, мамаша, это он не просто так чихает, у него лёгкие разворачиваются.
– И рубашка у меня мокрая, я замёрзла, меня просто лихорадка бьёт.
– Не волнуйтесь, скоро Вас поднимут в палату, – и доктор ушёл.
И тут я услышала, что какая – то старушка бежит по коридору между боксов и спрашивает про меня.
– Я тут!
В бокс, семеня, вбежала сухонькая седая нянечка.
– Мамка твоя прибежала с утра в приёмное отделение, просила про тебя узнать, – бабуля покрутила у меня перед носом двумя красными червонцами и быстро спрятала их в карман своего халата.
– Бабушка, – заплакала я, – я вся мокрая и замёрзла. И ещё… есть хочу!
– Счас, миленькая, всё сделаю и мамке доложу.
Через пятнадцать минут я лежала в сухой рубашке на сухой простыне под байковым одеялом. В следующий раз бабуля появилась с тарелкой, на которой была манная каша и творог.
– Ну, кушай, а я пойду к мамке твоей, она меня ждёт.
– Спасибо, бабушка, Бог вознаградит Вас за Вашу доброту!
Бабуля перекрестила меня нас с сыном и ушла.
Манную кашу и творог я ненавидела с детства. И если бы