– На минутку! – Михайлов зовет хозяев. Он отирает пот.
Хозяева входят. Они возбуждены ожиданием и этим непереносимым состоянием вне игры (они-то предполагали, что будут всласть обсуждать и всласть советовать), и вот они входят. Отирая платком шею, Михайлов начинает излагать им свое – если они хотят белую стенку-шкаф вплоть до балкона, комната волей-неволей приобретает лицо, – значит, сюда же и белый столик, и хотя бы два светлых стула.
– Если вы так считаете... – Хозяйка доверительно улыбается.
Михайлов записывает.
Хозяйка льстит. Она в ярком добротном халате. Причесана. И брови подведены.
– Мы ведь как рассуждали: если уж Михайлов сам придет и сам посмотрит, все будет сделано и красиво, и быстро.
– И дешево? – грозно улыбается он.
– Нет-нет, мы понимаем, что недешево.
Хозяин тут же. Он басит:
– Нам так сказали – главное, положитесь на вкус и руки Михайлова.
Хозяйка с улыбкой подтверждает:
– Нам именно так и сказали.
Как правило и как это водится, следом за лестью единая, сбалансированная душа хозяина и хозяйки жаждет усладиться собственной своей добротой. И чужим унижением. Они это умеют. Они это считают обязательным – значит, на кухню, – и чем дольше и упорнее ты сопротивляешься, тем усиленнее и, как им думается, искреннее становится их нажим. Михайлов давно привык и потому не отказывается. Он уже много лет не морщится и не считает это за унижение, как не считает человек за унижение то, чего не миновать.
– Передохните, Павел Васильевич...
И опять наседают:
– Нет, нет. Нужно прерваться. Вам просто необходимо прерваться. – Хозяин и хозяйка с улыбками обступают его. Хозяйка касается его пышным бюстом: шалунья.
Однако, чтобы поставить точку, Михайлову нужно еще спросить и записать:
– Вы не собираетесь в одно из гнезд стенки вмонтировать телевизор? (Они потом могут поднять вой, что у них не все как у Заруцких.)
– А вы как считаете?
– Если здесь детская, то не надо. Вы же захотите смотреть фигурное катание вечером.
– Да, да. Вы правы.
– Значит, решено – здесь детская?
– Да.
Михайлов записывает еще три-четыре конкретности, и они оба вновь обступают его и теперь уже прямым ходом волокут туда. На кухню. Хозяин незамедлительно впадает в стереотип рубахи-парня (интеллигент,