Опыты. Мишель Монтень

замка Ранкон, расположенного близ Пюи в Оверни. Осажденных, сдавшихся уже после его смерти, принудили возложить ключи крепости на тело покойного. Бартоломео д’Альвиано⁹, начальствовавший над войсками венецианцев, скончался в Брешии, руководя там военными действиями. Чтобы доставить его тело в Венецию, надо было проследовать через земли враждебных веронцев. Большинство в войске венецианцев находило, что для этого следует испросить у веронцев пропуск. Теодоро Тривульцио¹⁰, однако, воспротивился этому: он предпочел пробиться открытою силой, подвергнув себя случайностям битв. «Не подобает, – сказал он, – чтобы тот, кто при жизни никогда не боялся врагов, выказал после смерти страх перед ними».

      Здесь будет кстати вспомнить о том, что, согласно обычаям греков, всякий, обращавшийся к врагу с просьбой выдать для погребения чье-либо тело, как бы отказался тем самым от чести быть победителем и лишался, таким образом, права на то, чтобы воздвигнуть трофей¹¹. Победителями считались те, к кому обращались с подобной просьбой. Именно по этой причине Никий¹² не мог воспользоваться тем преимуществом, которого он добился в войне с коринфянами, и, напротив, Агесилай¹³ закрепил за собой сомнительную победу над беотийцами.

      Эти обычаи могли бы казаться странными, если бы людям всегда и везде не было свойственно не только простирать заботы о себе за пределы своего земного существования, но, сверх того, также верить, что милости неба довольно часто следуют за нами в могилу и изливаются даже на наши останки. Сказанное можно подтвердить таким обилием примеров из древности, – не говоря уже о примерах из нашего времени, – что я не вижу нужды распространяться об этом. Эдуард I¹⁴, король английский, удостоверившись во время продолжительных войн с шотландским королем Робертом¹⁵, насколько его присутствие способствовало успеху в делах, – ибо всему, чем он лично руководил, неизменно сопутствовала победа, – умирая, связал своего сына торжественной клятвой, чтобы тот, после кончины, выварил его тело и, отделив кости от мяса, предал погребению плоть; что до костей, то он завещал сыну хранить их и возить с собою с войском всякий раз, когда ему случится драться с шотландцами, – словно судьба роковым образом привязала победу к его костяку.

      Ян Жижка¹⁶, возмутивший Богемию ради поддержки заблуждений Уиклифа¹⁷, высказал пожелание, чтобы у него после смерти была содрана кожа и чтобы эту кожу натянули на барабан, который будет созывать на битву с врагами; он полагал, что это поможет закрепить преимущества, достигнутые им в упорной борьбе. Равным образом, некоторые индейцы, отправляясь сражаться с испанцами, несли с собой кости одного из умерших вождей, памятуя о тех удачах, которые сопровождали его при жизни. Да и другие народы Нового Света берут на войну останки своих доблестных погибших в сражениях воинов, дабы они служили им примером храбрости и залогом победы¹⁸.

      В первых наших примерах за умершими сохраняется только та слава, которую они приобрели своими былыми деяниями, тогда