в силу того, что их единственной опорой является личность всемогущего лидера, обречены на кризис наследования, поскольку неясны как правила игры, так и процедуры передачи власти. Поэтому всякая смена власти создает условия для соперничества за пределами легального институционального поля, что чревато неопределенностью и даже беспорядками. Очевидно, что подобная перспектива особенно реальна для Туркмении и Узбекистана, хотя и все остальные страны не вполне избавлены от нее. Во-вторых, чем основательнее политические институты предотвращают подлинное участие и душат народное представительство и выражение общественных интересов, тем меньше перспектив у умеренных политических сил и тем больше вероятность того, что в подполье разовьется радикальная оппозиция. Это уже можно наблюдать в Узбекистане, особенно в Ферганской долине, отличающейся от других частей страны большей бедностью и более высокой плотностью населения, где ислам обладает большим потенциалом в качестве религии и средства мобилизации и выражения недовольства. В-третьих, все зависящие от нефти экономики способны обеспечивать быстрый экономический рост, но при этом неизменно порождают сопутствующие патологии, такие как: концентрация власти в руках государства, пронизывающая все общество коррупция, потеря конкурентоспособности в неэнергетических секторах (так называемая «голландская болезнь») и сопротивление экономическим реформам. Причина всего этого в том, что руководству легче тратить нефтяные деньги, чем принимать трудные и порой небезопасные решения
4.
Пекин и Москва: настоящее против будущего
Отмеченные выше характеристики сулят Центральной Азии довольно мрачное будущее. Они же создают глубоко укорененные источники нестабильности. Последняя проблема – политические потрясения – особенно значима для соседних стран: России и Китая. Россия была не просто империей, но еще и континентальной империей (подобной Оттоманской и Габсбургской), а не морской (такой, как Британская, Французская, Испанская и Португальская). Со стратегической точки зрения разница очень важна. В принципе метрополия морской империи в состоянии избавиться от своей периферии, хотя процесс – как показала история ухода Франции из Индокитая и Алжира – может оказаться длительным и кровавым. В континентальных империях бывшая метрополия, напротив, остается в прочной связи с бывшими колониями, а потому ей бывает непросто защититься от беспорядков в своих бывших владениях, и дело здесь не только в географии5. Такова судьба России. Она обречена участвовать в делах Центральной Азии, и региону предстоит смириться с этим будущим: развод невозможен. Аналогичная ситуация с Китаем, для которого Центральная Азия стала стратегическим западным флангом. Роль Китая в торговле и инвестициях растет; этот регион важен для него (пусть и в последнюю очередь) как источник энергии, необходимой для поддержки экономического бума, а также как коридор, ведущий к Синьцзяну, беспокойной провинции,
