Кровь рекой течет, плоть мою несет
Дальше, дальше.
Мимо зон и тройных постов,
Мимо храмов, что без крестов,
Вдоль дворцов царей и секретарей,
Мимо воли,
Мимо дач аппаратных шлюх,
Мимо нищих, больных старух,
Мимо цинковых гробов и детей-рабов
В поле…
Отчаянная была песня и страшная. Денис примолк, даже не двигался. И только краем сознания отмечал, что и Славка как-то нахохлился на стуле и спрятал глаза. А певец кричал…
Ах, Русь! Неужто это ты?
А где же твой победный клич?
И лишь на фоне нищеты
Рыдает бронзовый Ильич.
А сколько, блеклых от дождей,
Повсюду гипсовых вождей…
И значит – в омутах речей
Рыдают тыщи ильичей!
Но только
Дальше река течет.
Кто не с нами был —
Тот не в счет.
Ведь были разными —
Но в речке красными стали флаги!
И плыву я, такой, как есть,
Мимо лозунгов «Ум и честь!»,
Мимо счастья всех людей
И других идей
На бумаге…
И так, проплыв по крови до моря,
Я узнал совершенно точно,
Что это Сталин принес нам горе,
А теория – непорочна!
Я снова слышу: «Ум и честь!»!
Не зря же создан генофонд!
Ты дай убогому поесть —
И он опять пойдет на фронт!
Но я кричу не для того,
Чтоб встать на модный пьедестал.
Я сам от этого всего
Смертельно, в общем-то, устал.
Устал смеяться и рыдать
(А на семь бед – один ответ!)…
…Мне просто больно наблюдать,
Как нас дурачат столько лет.
Песня В. Третьякова
Славка протянул руку и выключил проигрыватель. И сказал, не поднимая глаз:
– Когда я в первый раз ее слышал, я подумал: сколько же хороших людей тогда погибло. Нет, я знаю, я тогда уже знал, что… что, в общем, по-другому было нельзя. Но это я умом понимаю, а так… Миллионы хороших людей погибли. По-настоящему хороших…
– В Парголово… – Денис помедлил и пояснил: – Это такое место недалеко от Петрограда… сейчас там лунадром недалеко… Вот. В Парголово наши старшеклассники – я тогда был во втором классе – нашли подвал. Такой большой, там цех какой-то был. И больше семисот детских скелетов. В общем, ребята наши доискались. Там детский дом погиб. Когда зима началась. Они из города выбирались, а власти уже никакой не было, и вообще никому ни до чего… Они там просто замерзли, наверное. Устали идти, оголодали и замерзли… Я только фотографии видел, но мне потом долго-долго сон снился. Что я там… – Денис помолчал. Славка молчал тоже, и Денис продолжал тихо: – И даже не страшно, а просто уныло так. Снег падает, падает снаружи, а мы лежим и смотрим. И ждем, чтобы все кончилось. Не снег перестал, а чтобы… чтобы умереть поскорее. А впереди – ничего-ничего-ничего… Никаких звезд.
– Это не просто сон, – сказал Славка. – Это генетическая память.
– Может быть… Я не об этом. Страшно, что впереди ничего нет, понимаешь?