Он открыл рот и снова закрыл. Глаза у него округлились.
– Никогда…
– Ты у меня первый.
– О боже! – Еще минуту он смотрел на нее серьезными голубыми глазами. – Теперь и я начинаю нервничать. Ты уверена, что хочешь…
– Уверена. Твердо уверена. – Рина подошла к нему и взглянула на груду компакт-дисков. – Как насчет вот этого?
Она выбрала «Ногти длиной в девять дюймов».
– Группа «Грех»? – улыбнулся Джош. – Что это, синдром юной католички?
– Ну, может быть, отчасти. Мне понравилось их «Ложись, займись любовью». И потом, это как раз к месту.
Он вставил диск в гнездо и обернулся к ней.
– Я сох по тебе с самого начала семестра.
Тепло разлилось по ее телу.
– Но ни разу не пригласил меня на свидание…
– Я хотел. Тысячу раз хотел, но у меня прямо язык отнимался. Мне казалось, что у тебя есть парень. Ну, тот, с психологического.
– Кент? – В эту минуту Рина не могла даже вспомнить лицо Кента. – Мы несколько раз встречались. Главным образом на лекциях. У нас предметы часто совпадают. Он никогда не был моим парнем.
– А теперь я твой парень.
– Теперь ты мой парень.
– Если ты передумаешь…
– Я не передумаю. Если уж я решила, я никогда не отступаю. – Рина обхватила ладонями его лицо и прижалась губами к его губам. – Я хочу этого. Я хочу тебя.
Он коснулся ее головы, вплел пальцы в массу вьющихся волос. Их губы слились в долгом поцелуе. Их тела притянуло друг к другу как магнитом. Ее тело казалось наэлектризованным.
– Мы можем пойти в спальню.
«Вот оно!» – подумала Рина. Она затаила и медленно выпустила дыхание.
– Пошли.
Джош сжал ее руку. Ей хотелось запомнить это, запомнить каждую мелкую подробность. Запомнить, что от него пахло «Ирландской весной», запомнить вкус мятных леденцов на его губах. Запомнить, как волосы падали ему на лоб, когда он наклонял голову.
Запомнить эту комнату, его спальню, неубранную сдвоенную кровать с простынями в синюю полоску и покрывалом из джинсовой ткани, с единственной подушкой, плоской, как блин. У него был громоздкий стальной письменный стол с мощным компьютером и беспорядочно громоздящимися стопками книг, дискет и бумаг. Пробковая доска с записками, фотографиями, листовками.
Нижний ящик комода – маленького, прямо-таки детского – был сломан и криво свисал. На комоде скопилась пыль. Там тоже лежали книги и стояла прозрачная стеклянная банка с мелочью: главным образом одноцентовыми монетами.
Он бросил на абажур лампы у кровати полотенце, чтобы смягчить свет.
– Если хочешь, можем просто выключить, – предложил Джош.
– Нет. – Что же она увидит, если будет темно? – Э-э-э… у меня ничего нет. Ну, в смысле, для защиты.
– У меня все схвачено. В смысле… – Он вспыхнул от смущения и засмеялся. –