Изгнание Рима из духовного наследия Запада происходило по всему спектру, от искусства и культуры до политической мысли. С XVIII столетия у европейцев, отчасти по инициативе Руссо с его идеализированным дикарем, пробуждается интерес к собственному этническому прошлому. Особенно его разогрели песни мифического кельтского барда Оссиана, якобы переведенные шотландским писателем Джеймсом Макферсоном, но вскоре разоблаченные как подделка. Среди поклонников фиктивного Оссиана можно назвать Наполеона, Байрона и Пушкина. В Германии братья Гримм собирают национальный фольклор, не стесняясь, впрочем, править его по своему усмотрению. В это же время теоретик эстетики и археолог Иоганн Иоахим Винкельманн провозглашает греческое искусство непревзойденным идеалом совершенства, а просветитель Вильгельм фон Гумбольдт предпринимает переворот в немецкой системе образования, переводя его с латинской основы на греческую. Во второй половине XIX века реформа Гумбольдта охватила практически всю Европу.
Эти веяния слились воедино в новом мощном культурном движении романтизма. Интерес к собственному прошлому, пусть идеализированный, воплотился в сказках братьев Гримм и романах Вальтера Скотта, в песнях Оссиана и скандинавских сагах. Все эти изыскания привели к духовным предкам римлян, грекам, к Гомеру и Периклу. Что же до самого Рима, то его стали пренебрежительно выносить за скобки. Идеал потеснил реальность, классицизм уступил романтике. Одно из центральных произведений английской поэзии этого периода – «Ода к греческой урне» Джона Китса. Живи он на четверть века раньше, стихотворение, по словам Майкла Линда, вполне могло бы называться «Ода к римской вазе». Впрочем, на четверть века раньше Ките был бы невозможен.
Римское искусство было подвергнуто сокрушительному понижению в ранге. Поскольку Винкельманн раз и навсегда объявил достижения греков непобиваемым рекордом, их римские продолжатели были низведены до статуса эпигонов и маньеристов. Эпические поэты второго плана, такие как Лукан или Стаций, были практически забыты, а некогда безраздельно властвовавший Вергилий скрылся в тени легендарного греческого слепца. Впрочем, Гомеру вскоре пришлось уступить первенство – на трон, который Данте безоговорочно отдал Вергилию, романтики возвели самого Данте.
Луций Анней Сенека считался в период Возрождения неоспоримым мастером жанра трагедии – он был вдохновителем небывалого расцвета театрального творчества в Англии в елизаветинский период и образцом для Шекспира. Но Шекспир стал новым кумиром романтиков, а его древний наставник был объявлен грубым дилетантом, автором кровавых гротесков и презрительно изгнан из всех антологий и университетских курсов.
Маршрут этого побега прочь от реального прошлого можно проследить на судьбе отдельно взятого