Приехали они самостоятельно, безо всякой тургруппы, отель заказали, типа дома колхозника, в районе ВДНХ. Там, в гостинице «Дружба народов», все и случилось – на второй день пребывания. Только удивительное стечение обстоятельств привело к тому, что случай не попал в газеты, не стал достоянием широкой гласности – а Климова с маманей, в свою очередь, не оказались в ментовке, а после – под следствием и судом.
Вероника и матерь ее поспать любили – к тому же отпуск, каникулы, зима. Вот и вышли на гостиничный завтрак уже почти к шапочному разбору – к десяти. Народу в отеле проживало совсем немного, на завтраке соответственно бродило и закусывало двое-трое. Плюс – несколько вялых подавальщиц.
С одной из них у семьи Климовых и произошел конфликт. Фотография гостиничной служащей с говорящей фамилией Гробовая имелась в деле, и я, рассматривая ее, очень хорошо поняла приезжих из Энска. Подобная столичная хабалка одним своим видом нарывалась на крепкое словцо в свой адрес. Красная наглая рожа, брылья и нос огромной бульбой. Фотография мамани Климовой тех времен тоже присутствовала, и она была не в пример милее: тонкие черты, мягкая улыбка, причесочка, глаза умные и сопереживающие. Как поясняла потом она сама (объяснение тоже наличествовало), в разговоре с Гробовой она довольно дружелюбно посетовала на скудость прилавков: ни колбасы, ни омлета, ни сосисок, ни сыра. И кофе холодный. Для подавальщицы робкая жалоба приезжей из Энска послужила стартером.
– Ишь, раскрылилась! Подай ей, принеси! Понаехали тут! Продохнуть невозможно из-за лимиты! Ходят тут, барынь из себя изображают! Того-сего ей не подали. А сами гасть-рабайтеры! Гасть-ролеры! Проститутки! Так и глядят, как бы чего нашего с…издить. По мужикам нашим истекают, с любым готовы разлечься за прописку!
Климова-старшая опешила. Потом все свидетели подтверждали: именно, что опешила, глаза и рот открыла на такое хамство, найти не могла что сказать. После пробормотала:
– Да как вы смеете? Да почему вы такое говорите?
К тому моменту и дочка ее поближе подошла. И если предыдущую тираду она слышала лишь отголосками – и только заметила мамино состояние, – то следующий наезд девочка лицезрела во всей красе:
– А ты что сюда, сучка, командовать пришла? Рты нам затыкать? Селедка провинциальная, гадина узкая, тебя там у себя не е…т никто, ты к нам прибыла мужиков утаскивать?!
И тут вдруг выступила в обиде за мамочку всегда спокойная (как характеризовалась в деле) и даже замкнутая Климова-младшая.
– Заткни свой поганый рот! – выпалила она в ярости.
– Что это за кваканье из помойки-то донеслось? – с нескрываемым презрением поворотилась к ней Гробовая. – Эта гофнючая пигалица, недомерка учить меня будет?! Хавальник-то свой прикрой, пока я язычок твой не выдернула.
И тут… Тут Вероника закричала.
В деле имелись показания всех шести свидетелей ее крика,