В эти мгновенья лейтенанту Ковальскому казалось, что операция разыграна, как по нотам, и близится к стремительному победному финалу… ощущение длилось несколько секунд, пока за противоположным склоном возвышенности отчетливо не взревел двигатель и над склоном холма не появилась зловещая тень громадной, совершенно незнакомой машины, которая проломилась сквозь редкий кустарник, выворачивая траками гусениц огромные комья земли; в ее бортах открылись люки, и оттуда вдруг посыпались фигуры андроидов.
Их было несколько десятков, каждый экипирован и вооружен не хуже бойцов взвода Ковальского. Выскакивая из люков, они не останавливали начатое движение, а тут же, без промедления, ожидания команд или иных подготовительных действий открывали безошибочный ответный огонь по тем деревьям, где располагались позиции снайперов взвода.
Первый болезненный вскрик и характерный звук падающего, подламывающего ветви тела подействовал на Яна, словно внезапный удар в голову: сознание на миг помутилось, но шок исчез, растворился в невероятном всплеске нервного возбуждения, не прошло и секунды, как, выкрикнув команду, он вскинул «Абакан», дав две короткие прицельные очереди по перебегающим среди поваленного кустарника фигурам.
В ответ, высекая остро пахнущую древесную щепу, в ствол ели впились десятки пуль… и в этот миг от далекого горизонта, где громоздились кучевые облака, закрывающие закатный диск светила, ударил, найдя прореху, одинокий багряный луч солнца, осветив холм и окрестности нереальным оранжевым светом.
Ян навсегда запомнил этот изливающийся из поднебесья свет, в котором тонули частые отрывистые вспышки выстрелов.
Таким в его памяти запечатлелось начало жестокой неравной схватки.
Пули с глухим стуком впивались в кору дерева.
Ян слышал крики, автоматные очереди вспарывали сумрак ельника, на злополучном склоне холма горел человекоподобный механизм: горел молча, продолжая посылать во тьму короткие отрывистые очереди.
Ноги Ковальского наконец коснулись земли. Он отбежал на несколько шагов в сторону от демаскированной позиции, по которой продолжали бить из стрелкового оружия, и включил коммуникатор шлема.
Дальнейшее соблюдение радиотишины являлось глупой бессмыслицей.
Полковник Нагаев резко обернулся, заметив, как вспыхнул на тактическом терминале индикатор экстренного вызова: так автоматика отреагировала на всплеск активности в эфире, транслируя в реальном времени все перехваченные радиосообщения.
Участники совещания, стоически ожидавшие развития событий, вдруг услышали четкий голос боя – канал телеметрии вбирал в себя все, начиная от участившегося дыхания бойцов, звонких автоматных очередей, глухих взрывов, треска занявшегося