И вот июнь сорок первого. Двадцать второе число. Все прилипли к тарелке репродуктора. После речи Молотова написаны рапорты с просьбой отправить на фронт. Нам объяснили, что будем задействованы в других местах, а пока должны как можно успешнее учиться. В августе сорок первого, то есть через полтора месяца, академию эвакуировали в Йошкар-Олу, где до мая сорок третьего продолжалась учеба.
Теперь скажу, что стало с бобруйскими друзьями: Сема Геллер ушел на фронт, Яна тоже рвалась медсестрой, но ей, как и мне, сказали: подождите. В августе была еще в Ленинграде, приходила ко мне, к забору академии: нас не выпускали. Очень плакала: уже двадцать шестого июня немцы взяли Бобруйск. Мы ничего не знали о своих родных. Я даже не смог с ней проститься: нам не давали увольнительных, а телефонной связи не было. Это не теперешнее время, когда у каждого молодого есть мобильник. Связь с Яной прервалась: она не знала моего нового адреса, я написал несколько раз на общежитие, но ответа не получил. С Семой связи тоже не было. Оставались лишь товарищи по академии. Однако предаваться унынию было некогда: учебная нагрузка была огромной.
В январе сорок третьего при защите дипломного проекта, над которым сидел ночи напролет, и он получился как надо, меня опять срезали, чтобы не дать, как нынче говорят, «красного» диплома. Антисемитизм процветал. И хотя после защиты я доказал, что был прав в разработке проекта, «поезд ушел»: мне дали обычный диплом и присвоили звание «лейтенант», тогда как отличникам присваивали «старшего».
Хоть и было обидно, но плюнул и написал еще раз рапорт об отправке на фронт. Мне сказали: начальству виднее, чем должен заниматься, и я потопал к месту назначения – в ОКБ. Это опытное конструкторское бюро. Их создавали при заводах и научно-исследовательских институтах. В них, в ОКБ, разрабатывалась новая военная техника. Я был назначен в Омск, а мой товарищ по группе – в Казань. Мать товарища жила в Омске, и он попросил поменяться. Нам пошли навстречу. Так оказался на казанском авиамоторном заводе, где было два ОКБ: в одном работали над созданием мощных поршневых двигателей для самолетов «Пе-2» и «Як-7», второе, совсем секретное, подчинялось министерству авиационной промышленности и НКВД. Я попал во второе. Моя должность называлась «помощник военпреда по опытному строительству», штатная категория – капитан. Я был лейтенантом.
Началась интересная, но очень непростая работа, потому как в ОКБ, куда попал, в то время работали Андрей Николаевич Туполев, Сергей Павлович Королев, Валентин Петрович Глушко. Старшим по возрасту был Туполев.
Не знаю, что говорят вам эти имена, а вот совсем молодые вообще вряд ли о них что-либо знают.
Андрей Николаевич Туполев прожил большую жизнь