Рот хотела было возмутиться, но передумала.
– Намек понят, лейтенант. Буду с вами откровенна. Детектив Коли работал в моем отделе на протяжении многих лет, и я хочу, чтобы мы сами расследовали это убийство.
– Я понимаю ваши чувства, капитан, и смею заверить вас, что буду проводить расследование со всей возможной тщательностью.
«Да сними же ты эти чертовы очки! – подумала Ева про себя. – Я хочу видеть твои глаза!»
– Вы, конечно, можете попробовать и, возможно, добьетесь, чтобы расследование передали вам, – добавила она. – Но я тоже буду с вами откровенна и предупреждаю, что я его так просто не отдам. Сегодня утром я стояла над телом Коли и видела, во что его превратили. Уверяю вас, я горю желанием поймать убийцу не меньше, чем вы.
– Капитан! – вступил в разговор сержант Клуни, коснувшись руки Рот. От уголков его светло-голубых глаз разбегались морщинки, и от этого лицо Клуни выглядело усталым и располагало к доверию. – Лейтенант! – Он поочередно посмотрел на женщин. – Сейчас все мы находимся во власти эмоций, и это вполне понятно. Но на нас лежит обязанность, которую мы должны исполнить.
– Ты прав, Арт, ты прав. Давайте покончим с этим. – Капитан Рот подошла к подъезду и открыла замок с помощью универсального полицейского ключа.
Клуни повернулся к Еве.
– Лейтенант, – нерешительно заговорил он, – я понимаю, что вы захотите допросить Пэтси, жену Таджа, но прошу вас, не очень на нее сейчас нажимайте. Я представляю, через что ей предстоит пройти. Я сам всего три месяца назад потерял сына. Он тоже был полицейским и погиб, патрулируя улицы. Такое ощущение, что в тебе проделали огромную дыру…
– Не волнуйтесь, я не буду бить ее ногами. – Ева вошла в подъезд, но затем остановилась и, обернувшись к сержанту, сказала уже более миролюбиво: – Сержант, я не знала этого человека, но он был полицейским, и он убит. Для меня этого вполне достаточно. Понятно?
– Хорошо, хорошо! Я все понял.
– Господи, до чего я ненавижу такие моменты! – пробормотала Ева, следуя за Рот по направлению к лифту. – Как только вы это выдерживаете? – обратилась она к Клуни.
– Честно говоря, мне часто поручают выполнение этой печальной миссии. Говорят, у меня хорошо получается утешать людей, – он смущенно улыбнулся. – Я соглашаюсь на это. Почему бы и нет, если я могу хоть в малой степени облегчить страдания человека?
Они стояли возле лифта, дожидаясь, пока придет кабина. От улыбки Клуни не осталось и следа, его губы были плотно сжаты.
– Как я это выдерживаю? Сам не пойму. Я знаю одно: родным погибшего становится немного легче, когда их утешает коп, а когда этот коп и сам пережил подобное горе, у него это получается еще лучше. Вам приходилось терять кого-нибудь из членов семьи, лейтенант?
Ева вспомнила темную комнату, мужчину, лежащего в луже крови, скорчившуюся в углу маленькую девочку, какой