Как, например, она могла объяснить маленькой девочке, что тогда произошло, если даже сама до конца не понимала этого?
Софи сделала лучшее, что в подобной ситуации могла сделать мать. Она заверила Лили, что Джордж любит ее, и не сомневалась, что это правда.
А еще Софи даже пообещала, что когда-нибудь они обязательно встретятся. И сейчас Софи не могла не думать о том, что она скажет дочери, если Джордж умрет.
Нет, это невозможно! Джордж всегда выглядел таким сильным, непроницаемым, стойким. Но что она на самом деле знает о мужчине, который несколько месяцев был ее мужем? Тогда ей лишь казалось, что она знает его.
– Софи? – Она услышала шепот Натали за спиной. – Кристо ждет тебя в машине.
– Иду, – кивнула она, легонько коснулась губами пухлой, розовой щечки Лили, провела рукой по ее шелковистым кудрям, сделала глубокий вздох и поспешила к выходу.
Обернувшись на пороге, она заставила себя улыбнуться Натали.
– Я вернусь раньше, чем ты заметишь мое отсутствие.
– Уверена, так и будет. – Натали крепко обняла ее на прощание. – Ты ведь больше не любишь его, правда?
Софи покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Конечно нет. Это было бы так глупо.
Они не давали ему никаких обезболивающих.
Это, возможно, было и неплохо, но его сердце билось так яростно, словно собиралось проломить грудную клетку и вырваться наружу, а от каждой попытки пошевелить ногой или локтем по всему его телу прокатывалась волна боли. Но он бы пережил и это, если бы они давали ему хоть немного поспать.
Но у Джорджа не было даже этой возможности. Каждый раз, когда он погружался в сон, в палату вновь врывались проклятые врачи, брали очередные анализы, разговаривали с ним оптимистичными голосами воспитателей детского сада, светили ему в глаза, интересовались, помнит ли он до сих пор свое имя, сколько ему лет и кто сейчас президент.
Что за идиотские вопросы? Он не всегда помнил свой возраст и фамилию нынешнего президента ещедо того, как его сбил грузовик. Если бы они спросили его, как определить скорость света или каковы основные характеристики черных дыр, он бы с легкостью ответил им. Он часами мог говорить об этом, точнее, он мог бы, если бы сумел держать глаза открытыми достаточно долго.
Но никто не спрашивал его об этом.
Врачи вышли на несколько минут, но потом вернулись. Они делали рентгены, анализы, продолжали задавать бессмысленные вопросы, потом начинали волноваться, если он не мог вспомнить тридцать четыре ему года или все-таки тридцать пять. Кого, черт побери, вообще волнует возраст? Их. Определенно их он волнует.
– Какой сейчас месяц? – поинтересовался он.
Его день рождения был в ноябре.
Его вопрос поверг медиков в шок.
– Он